Во благо Ордена Феникса (ЛП)

— Не… забывайте… это, — каждое слово прозвучало как твёрдый удар, безоговорочно подразумевающий, что профессор сам не позволит ей забыть.

Сжимая хватку вокруг её руки ещё сильнее, он потянул девушку к ближайшей двери. Отперев её беспалочковым заклинанием, Снейп втолкнул Грейнджер в затемнённый класс.

— Что мы…?

Его рука зажала ей рот.

— Когда я беру всё под контроль… вы делаете… а не говорите.

Сердцебиение Гермионы ускорилось, когда его дыхание спустилось вниз по её затылку.

«Святой Мерлин, что я только что разрешила ему делать?»

Схватив за плечи, он развернул девушку, дезориентируя её в темноте. Она потянулась, чтобы удержаться на месте, но её руки мгновенно оказались прижаты к бокам.

«Бежать! Срочно бежать!»

Пытаясь вырваться из его крепкого захвата, она неожиданно почувствовала горячее, влажное дыхание у основания своей шеи. Его рот. Гермиона замерла. Это трепещущее ощущение напротив её чувствительной плоти усиливалось темнотой, и по коже девушки побежали мурашки. Поднимаясь чуть выше, профессор с удовольствием коснулся губами её дрожащей плоти, засасывая кожу прямо над пульсирующей артерией, дико стучащей на шее девушки. Гермиона ощутила, как мышцы начали медленно плавиться, а голова неосознанно откидываться назад, несмотря на угрозу того, что его зубы скользили в опасной близости от её жизненно важного местечка.

— Ах-х… — застонала она, бессловесно умоляя о помиловании.

Но у неё появилось странное предчувствие, что она его не получит. Мастер зелий выразился предельно ясно, о том, что собирался делать. Честно говоря, Гермиона была почти уверена, что он уже это делал, а она изо всех сил старалась не забывать дышать. Но когда Снейп стал произносить одно заклинание Расщепления швов за другим, заставляя слой за слоем её одежды сползать и падать, девушка поняла, что он только начал. Холод просачивался внутрь. Всё тело гриффиндорки напряглось. Она быстро замёрзла.

— Вы не могли бы набросить на меня…?

Что-то грубо втолкнули ей в рот. Это оказался его большой палец. Захватывающий в ловушку её язык. Слова Гермионы превратились в невнятное мычание, а затем в молчание. Тогда профессор полностью отстранился от неё. Она так и осталась стоять в одиночестве, дрожа от холода, и только очертания его силуэта виднелись в почти непроглядной темноте.

«Неужели он собирается оставить меня вот так? Или заставит вернуться голой в общую гостиную?»

Но потом она почувствовала это — лёгкое, как пёрышко, прикосновение, скользящее по обоим замёрзшим соскам. Девушка затряслась, сжимая руки в кулаки. И пока она с нетерпением ждала возвращения ощущений, произошло кое-что ещё более неожиданное. Внезапное тепло затрепетало вокруг её губ. Дыхание. Его дыхание. А затем его губы мимолётно прикоснулись к её, единожды, дважды, после чего задержались, оставляя на губах Гермионы лёгкую, едва ощутимую влажность. Тем временем кончики его пальцев вернулись к её соскам, прикасаясь к ним так же легко, как и его губы к груди. Всё её тело мгновенно пришло в полную готовность — нервные окончания вспыхивали как безумные, пытаясь схватить каждый божественный поток ощущений. Это был одновременно манящий соблазн и мучительная агония. И она почувствовала себя настолько… контролируемой им.

Это напряжение постепенно возрастало, превращаясь в накапливающееся возбуждение, которое заставляло воздух застревать где-то в её лёгких, и оставаться там неподвижным до тех пор, пока прикосновение Снейпа к следующей чувствительной точке не высвобождало его. Это было похоже на работу какого-то чувственного, волшебного иглотерапевта.

Её соски уже затвердели и стали рельефными со всех сторон. Каждый из них он деликатно и нежно ласкал до такой степени, что Гермиона сама смогла ощутить их структурность и возбуждённое набухание, превращающиеся в податливость его рукам. Затем он раскрывал её для себя, молчаливо уговаривая с помощью кратких, нежных прикосновений губ до тех пор, пока она не обнаружила, что её рот приоткрылся, издавая трепещущие судорожные вздохи прямо из горла. И начала задаваться вопросом, какая из частей его тела прикоснётся к ней следующей.

Его язык безжалостно дразнил, доставляя только самые короткие и лёгкие ласки. Как только она устремлялась ему навстречу, так, в тот же момент, он отступал. Оставался только вибрирующий след его мощной энергии, к которой Гермиона легко могла пристраститься. Её губы трепетали, дрожали и покалывали, наливаясь в ожидании соединения с ним, в надежде на конец этих мучений, которыми он так изысканно наказывал её. Даже предполагаемая возможность того, что он может не захотеть поцеловать её, вырвала непроизвольный всхлип из ноющего горла девушки.

— Скажи мне, что ты хочешь… — его шелковистый голос растекался в темноте тёплым мёдом, заставляя её судорожно сглотнуть в бесполезной попытке сохранить хоть какую-то часть рассудка.

— Я хочу тебя… — её голос звучал жалким, хныкающим, нуждающимся. Но это было всё, что она смогла сказать: — Я хочу, чтобы ты… поцеловал меня.