Во главе кошмаров

Завтра Кассия должна сдаться в обмен на Кая. Она ответила на письмо, доказав, что жива, и я не уверен, рад этому или нет. Мне придётся взглянуть сестре в глаза перед тем, как её жизнь будет оборвана руками нашего отца, и я не видел ни малейшей возможности это предотвратить.

По словам целителей, все остатки ядов и человеческого металла вышли из моего организма, ко мне действительно вернулся аппетит, но вся пища отдавала привкусом крови, напоминая о жутких моментах, когда я ею давился.

Выглядел я по-прежнему отвратительно. Осунувшееся лицо, сероватый оттенок кожи и огромные синяки под глазами, но Кай выглядел хуже. Настолько, что я не выдержал и отступил на шаг, встретившись с ним лицом к лицу.

Запертый в клетке Кай походил на самую пугающую версию себя. По словам целителей, он почти постоянно сидел на одном месте. Не разговаривал, смиренно ел то, что ему приносили. Заботился о себе, омываясь влажной тряпкой, если ему её давали. Не угрожал и не бросался на охранников. Но следящих за ним ужасала и нервировала его покорность, особенно после той резни, что он устроил, пока его пытались схватить живым.

Он убил больше двадцати даориев. Нескольких выкинул в окно, кому-то выдавил глаза, с другими расправился подручными средствами. В ход шло всё, что Кай находил: от бутылок с алкоголем до карандашей в соседних кабинетах.

Я подавил дрожь от взгляда сына Гипноса. Казалось, что он меня даже не узнал. Как он выжил – загадка для наших целителей. По рассказу, его скрутили и вкололи противоядие от большинства выпитых ядов, но не от последнего. Он сын бога лишь наполовину и восприимчив к человеческому металлу. Хотя, увидев его, я засомневался, что постигшая его участь лучше смерти. По словам целителей, его пищевод продолжал кровоточить, поэтому на губах Кая постоянно виднелась кровь. Человеческий металл его не убил, но и тело не излечивалось самостоятельно, как это бывало при порезах и ушибах. Целители доложили, что Кай заставлял себя есть. Вталкивал в желудок столько жидкой еды, сколько мог. Его никто не принуждал, он сам, как мог, сохранял себе жизнь.

Кай похудел, кожа стала настолько бледной, словно его организм не успевал вырабатывать нужное количество крови. Он потел от непрекращающейся лихорадки, а глаза блестели безумием, но при всём этом он сдержанно сидел на одном месте. На убогой кровати за решёткой из человеческого металла.

– Что ты делаешь? – не выдержал я, когда охранники оставили нас наедине.

Кай походил на статую. Лишь его глаза двигались, следя за каждым моим движением.

– Жду, – хрипло ответил он.

– Кого? Кассию?

Он едва заметно стиснул зубы, но промолчал.

– Я не планировал этого, Кай. Я правда хотел мира, но отец обманул меня, отравив нас всех. Лисандр… – Я умолк, заметив, как плечи сына Гипноса напряглись. – Этого всего не должно было случиться.

– Должно было, – после паузы расплывчато ответил Кай, и я засомневался, что он действительно в своём уме.

По словам целителей, которые способны разве что наблюдать за ним, невообразимо медленно, но Кай всё-таки шёл на поправку. При должном уходе и покое процесс исцеления мог бы хоть немного ускориться, однако мы держали его под замком, и, несмотря на стабильное состояние, он каждый день мучился от отравы. Я судорожно выдохнул, не представляя его вид в первые дни, если это они называли улучшением.

Я не могу его вытащить, хотя уже думал об этом, Кая слишком хорошо охраняют. Впервые я почувствовал, что по-настоящему бессилен. Я даже попытался связаться с Дарданом Хиллом, убеждённый, что Морос и Гипнос должны что-то предпринять, чтобы вытащить собственного племянника и сына, но мне не удалось ничего узнать. А мойры на вчерашнем собрании заявили, что нам нет необходимости бояться богов Палагеды.

Прямое вмешательство Гипноса и Мороса будет иметь слишком серьёзные последствия для развития всей истории, поэтому они, как и мойры, до последнего держатся в стороне, помогая и наставляя разве что подсказками.

На собрании я хотел возразить, что безучастность Гипноса и Мороса доказывает одно – у них остались какие-то варианты, и нам бы, наоборот, побеспокоиться из-за их бездействия, но промолчал. Оставил свои догадки при себе, вспомнив, что не стоит чем-либо делиться с отцом и другими царями. Те без зазрения совести использовали меня в качестве червя на крючке.

– Кассия? – выдавил Кай, привлекая моё внимание.

Я очнулся, поняв, что просто смотрел на него.

– Она жива, по крайней мере, все говорят, что это так, – заверил я. – Иво и Весту тоже не поймали, они успели добраться до Переправы.

Кай не кивнул, не вздохнул и вообще никак не отреагировал.

– Элион?

Я моргнул и застыл, растерянно глядя перед собой.

– Как Элион? – хрипло повторил Кай.

Я не понял, пристально рассматривая сына Гипноса. Кай не шутил. Он выжидающе смотрел на меня. Внезапное осознание напомнило ледяную волну, собственное дыхание показалось мне болезненно холодным, обжигающим горло. Не думал, что когда-либо испытаю столь сильное сочувствие к Каю.