Во имя Абартона (СИ)

Миро она завалила с особым наслаждением, и притом — почти не прилагая к этому усилий. Юнец, должно быть, надеялся, что сработает привычно его имя и страх перед лордом-министром. Сработал бы, пожалуй, если бы в комиссии председательствовал престарелый профессор Юэнн, глава исторической кафедры. Однако он был стар, немощен, ленив, и с радостью передал все свои полномочие «юной Дерован». Мэб же министра Миро не боялась совершенно и с наслаждением поставила юноше неуд.

Миро подкараулил ее тем же вечером после летучки. Мэб была издергана, измотана: последними днями, коротким разговором с ректором, которому пришлось напоминать, что студентов следует проверить, чарами, собственным почти непреодолимым желанием пойти домой, упасть в постель, обняв Реджинальда, и уснуть. Миро, уверенный в своей правоте, был необычайно нахален. Он хотел лучшей отметки. Пять предпочтительнее всего. Мэб пообещала при следующей просьбе превратить его в лягушку и сдать в детский сад в городке — в живой уголок. Миро рассмеялся — это, к слову, не было шуткой — и повторил свою просьбу. Мэб, не желая больше препираться, создала легкую иллюзию и бросила ее в юнца. Миро квакнул.

Нехитрая магия отняла у Мэб последние силы, в глазах потемнело, и падала она уже в полузабытьи, сожалея только, что под ногами утоптанная дорожка кампуса, а не его мягкая трава.

* * *

- Как это понимать? - поинтересовался Реджинальд.

- Она — ква! - тяжелая! - пожаловался Миро, втаскивающий леди Мэб по ступенькам. Волоком.

- Ква? - уточнил Реджинальд, в два шага оказываясь у крыльца. Он бережно поднял Мэб на руки и кивнул на дверь. - Откройте.

- Эта… - Миро отвел глаза и решил не ухудшать свое положение, - профессор наложила на меня какие-то чары.

- А вы, Миро, как знатный двоечник, не можете от них избавиться? - хмыкнул Реджинальд. Осторожно опустив Мэб на памятную кушетку, он развернулся и оглядел юношу, сощурившись. - Простенькая иллюзия. Если не снимете самостоятельно, она спадет через час с небольшим.

- Я — ква! - не хочу — ква! - квакать! - возмутился Миро.

- Вы маг вроде бы, - хмыкнул Реджинальд. - Во всяком случае, так написано в вашем личном деле. У вас даже дар есть. Вот у меня, к примеру, никакого дара и в помине, а чары я снимаю без особого труда.

Это было, право слово, не совсем верно: Реджинальд до сих пор готовил антидот, тратя на это по два-три часа в день, отчего постоянно хотелось спать.

Миро демонстративно замер в дверях, скрестив руки: никуда не пойду, пока меня не избавят от чар. Рот открывать он очевидно боялся, но губы все равно шевелились, и слышалось едва различимое кваканье. Реджинальд посмотрел на Мэб, бледную, изможденную, измотанную событиями последних недель, и в конце концов сжалился над Миро, но больше над самим собой и своей компаньонкой.

Чары Мэб сгоряча наложила довольно простые, но, если можно так сказать, едкие. Они держались стойко и сошли только с третьей попытки. Пожалуй, до утра бы продержались, о чем Реджинальд, конечно, промолчал. Отряхнув ноющие после колдовства — а сегодня еще пришлось ставить щиты на трех экзаменах у магов-второкурсников — руки, Реджинальд указал на дверь.

- Свободны, Миро.

Юноша кивнул.

Уже в дверях он развернулся, открыл рот, словно собирался сказать что-то, но в итоге промолчал и спустя минуту скрылся в наступающих сумерках. Реджинальд запер дверь, вернулся в гостиную и посмотрел на Мэб. Простейшие чары показали: она в порядке, просто потеряла сознание от усталости, а еще из-за невольной борьбы с чарами. Оба они слишком уставали к вечеру, чтобы идти на поводу у колдовства «Грёз», и теперь оно потихоньку тянуло силы. Самым разумным было бы сейчас разбудить Мэб и заняться с ней сексом. Или не будить и заняться сексом, как подсказало воображение, подстегиваемое чарами. Взять ее безвольную, неспособную сопротивляться. Взять так, как только придет в голову. Перед глазами мелькали картинки одна другой соблазнительнее. Мэб, неподвижная, покорная, и в то же время — жаркая, выгибающаяся во сне, стонущая сквозь приоткрытые губы. А потом пробуждающаяся в момент, когда экстаз проникает в каждую клеточку тела и его начинает сотрясать судорога.

- А потом, - укротил Реджинальд разыгравшееся воображение, - Мэб Дерован оторвет мне голову. Или превратит в лягушку, на самом деле.

Подхватив женщину на руки, Реджинальд осторожно поднялся наверх, опустил ее на постель, укрыв покрывалом, а сам отправился в свою комнату. Назавтра у него было запланировано нечто непростое, по правде — практически невыполнимое. Реджинальд собирался надавить на вон Грева и добиться наконец расследования истории с Лили.

Глава тридцать четвертая, в которой все становится значительно хуже