Во имя Абартона

Прошло не меньше получаса, прежде чем Реджинальд остался своей работой доволен.

— Отпускайте, — скомандовал он, и Мэб с облегчением опустила широко разведенные руки, пошатнулась от усталости и прислонилась к стене. — Вы в порядке?!

Знакомые руки подхватили ее, обнимая за талию. На мгновение Мэб использовала слабость, как предлог, и уронила голову на плечо Реджинальда, но быстро пришла в себя, выпрямилась и сама, с самым независимым видом дошла до стула. Пальцы слега покалывало и ладони жгло от напряжения.

— Возьмите, — Реджинальд сунул ей в руки кружку с травяным чаем. — Вам нужно чаще колдовать.

— Теряю навыки? — хмыкнула Мэб.

Реджинальд шутливый тон не поддержал и покачал головой.

— Слишком выкладываетесь с непривычки.

Мэб, поморщившись, сделала глоток. И снова поморщилась, потому что чай был горький.

— Показывайте уже!

Укор, тем более справедливый, слушать было неприятно.

Реджинальд сам сделал глоток, отставил кружку и провел ладонью над планом Абартона, запуская свое колдовство. Искры, подписанные причудливым почерком с завитушками, отчего-то так всегда выходило с начарованными предметами, забегали хаотично по территории университета. Мэб не отрываясь следила за главным подозреваемым. «Л. Г. Миро» провел насыщенный день, посещая самые разные здания, но с началом бала крутился все больше возле танцевальных площадок и столов с напитками. То и дело рядом с «его» искрой вспыхивало предупреждение: Миро пытался пронести алкогольные напитки по меньшей мере четыре раза, потом заслужил несколько замечаний от преподавателей, и наконец его припечатала жалоба от старшекурсницы Колледжа Принцессы.

К щитам он за весь вечер ни разу не подошел.

— Теперь я понимаю, почему такое колдовство не поощряется… — пробормотала Мэб, наблюдая, как искорка-Миро удаляется в схематично отмеченные на плане кусты.

— Зато у нас минус один подозреваемый, — улыбнулся Реджинальд. — Миро был слишком занят: развлекался. Зато появились три новых.

Мэб посмотрела на искры, хаотично мечущиеся на небольшом пятачке. Щиты для объявлений на плане, конечно, не указывались, но ничего иного, способного вызвать интерес троицы юнцов, поблизости не было.

— Эскотт, Барклен и Д“ Или? Барклен изучает проклятья у Дженезе Оуэн.

Произнося это, последнее имя, Мэб ощутила во рту горечь. Ревность никак не желала униматься, впрочем, никогда она не любила свою коллегу. Да и довольно сложно испытывать добрые чувства к мастеру проклятий. Так и ждешь от него подвоха.

— Эти трое могли зачаровывать фотографии наших отличников, — пожал плечами Реджинальд. — Они в этот список не входят. К тому же, Эскотта в прошлом году поймали на попытке исправить в ведомости отметки. Впрочем, одно другому совершенно не мешает.

Мэб посмотрела на три мерцающие точки, замершие наконец, поскольку действие чар закончилось. Попыталась представить себе трех студентов. Она даже помнила их плохо: ни один из трех не показывался на лекциях больше двух-трех раз, и при этом не обладал запоминающейся харизмой Миро. Были они… никакие. Бледные копии своего великолепного предводителя. Невольно Мэб позавидовала Реджинальду с его цепкой памятью. Как ухитрялся мужчина помнить всех студентов по именам, держать в памяти также и различные вроде бы незначительные детали, было для нее загадкой.

— Нам придется рассказать ректору хотя бы часть правды, — вздохнул Реджинальд. — Если мы сами начнем проверять студентов, проблем не оберемся, а этом нам сейчас меньше всего нужно.

— Но — что именно рассказать? — нахмурилась Мэб. — Допустим, мы обязаны обратить внимание на визиты Джермина, хотя, полагаю, ректору уже донесли сплетни. Но — Лили?

Реджинальд потер по своей привычке переносицу.

— Я тоже не хочу причинять ей боль, Мэб. Но, полагаю, ректор не станет болтать. Сегодня вечером после совещания поговорим с ним наедине.

Мэб кивнула, испытывая при этом странное ощущение, что добром все это не кончится. Пришлось себе напоминать, что ее дар — удача, сверхъестественное везение, благоприятное стечение обстоятельств и положительный исход всех дел, а не прорицание. Оно в принципе существует только в сказках, а кликушество до добра не доводит. Так можно и на самопроклятие нарваться.

— Я еще перекинусь парой слов с профессором Оуэн, — продолжил Реджинальд задумчиво. — Разузнаю у нее, насколько Барклен хорош и хватит ли у него сил и знаний проклясть Лили.

Укол ревности, как с удивлением отметила Мэб, стал для нее уже привычен.

Глава тридцать вторая, в которой ректор не придает особого значения новостям