Во имя любви

Лавриков по-прежнему не отходил от реанимобиля, стоял на месте даже тогда, когда задние створки закрылись. За тонированными стеклами он не мог видеть того, что происходило в салоне, и от этого волновался еще больше. Усилием воли Федор Павлович взял себя в руки и глубоко вздохнул. Николай уже скрылся в кабине, как он выразился, рефрижератора, где за рулем восседал водитель от страховой компании. Санчо суетился неподалеку, отдавая необходимые распоряжения группе прикрытия, состоящей из пяти братков со свирепыми по природе своей мордами.

— В тачку, ребята! В тачку! — кричал Мошкин и для пущей убедительности хлопал в ладоши, как какой-нибудь заправский хореограф на занятиях по танцам. — Едете вперед, и там — у подъезда и в доме — чтоб все тихо было. Шепотом.

Парни согласно кивнули и дружно разместились в темно-сиреневом «вольво». Мотор иномарки благодушно заурчал. Лавриков, наблюдая за всем этим со стороны, достал сигареты и закурил. Дым окутал его лицо. На улице темнело все больше и больше с каждой уходящей секундой. «А завтра четверг», — поймал себя на мысли Федор Павлович. Стало быть, истекал срок, данный ему Касаткиным на размышления. Выхода из сложившейся непростой ситуации все еще не было. А чего, собственно говоря, он ждал? Божественного провидения? Так ведь этого не будет.

Реанимобиль, включив ярко-красные габаритные огни, мягко тронулся с места, оставляя Лавра позади. Сорвалась с места и машина с прикрытием. Она обогнала собственность страховой компании и покатила впереди. Федор Павлович все еще не двигался с места. Оба автомобиля скрылись за поворотом.

— А она и впрямь ничего… — раздался над самым ухом народного избранника знакомый голос Мошкина. — В этом зыбком свете ночи.

— Кто? — Лавр обернулся.

Только сейчас он обратил внимание, что он и Санчо остались совершенно одни. Впрочем, это довольно часто случалось в его жизни. Особенно по молодости. Мошкин, по своему обыкновению, сопел и шмыгал носом, но сейчас это не вызывало у Лаврикова раздражения. Широкая физиономия соратника вызывала в нем исключительно положительные эмоции, граничащие с умилением.

— Спящая королева, — пояснил Александр, кивая в ту сторону, где только что скрылся в ночной темноте реанимобиль с Ольгой Кирсановой на борту.

Федор Павлович улыбнулся.

— Как всегда, ты нашел самое подходящее время оценивать женскую красоту, — высказался он.

— Это можно делать всегда. — Санчо обиженно надул губы. Дескать, я хотел как лучше, а этот сноб вечно всем недоволен.

— Можно всегда, но молча. — Лавр дружески похлопал его по плечу. — Про себя… — И добавил после паузы: — Тревожно как-то, Санчо.

Александр нашелся мгновенно. Он вообще крайне редко лазил за словом в карман.

— По телику передавали, что на солнце офигительная вспышка. Скоро погаснет… — Загадочная улыбка блуждала по его губам. — Поехали домой.

Лавр согласно кивнул.

— Э, друг! — Николай сначала пристально глянул на освещенную иллюминацией улицу, а затем перевел растерянный взгляд на водителя реанимобиля. — Кажется, тебя куда-то не туда заносит…

Переодетый в униформу страховой компании Юрий Мякинец только криво усмехнулся и прибавил скорости. На Николая он при этом даже не взглянул.

— Крестись, когда кажется, — вполголоса произнес наемный убийца Хартмана. — Самое время.

Николай не успел среагировать должным образом. Зародившееся в мозгу подозрение, что с водителем что-то нечисто, мгновенно переросло в уверенность, но Юрий уже к этому моменту приподнял правую руку, которой держал руль, а левой нырнул в карман халата. В ту же секунду пистолет ткнулся Николаю в бок. Немного снизу, почти в упор, Мякинец выстрелил. Никакой борьбы между мужчинами не было. Юрий знал, что делает. Знал, на что идет. В тишине ночной улицы, по которой на предельной скорости мчался в этот момент реанимобиль страховой компании, никто даже не успел обратить внимание на то, как правая дверца кабины отворилась, и от толчка из ее чрева вывалилось тело молодого крепко сбитого мужчины. Николай упал на дорогу, и уже в следующее мгновение задние колеса реанимобиля проскочили в сантиметре от его головы. Мякинец захлопнул дверцу. Но это был еще не весь план, санкционированный лично его любовницей госпожой Ангелиной Виннер.

Свернув на очередную улицу, где в основном располагались промышленные базы, Юрий значительно сбросил скорость, а через пару-тройку метров и вовсе остановил машину у обочины. Он выбрался из салона, обошел реанимобиль по периметру и распахнул задние дверцы. Игорь Карпович и Елизавета Михайловна в полном неведении относительно недавних событий сидели, склонившись, возле кровати Кирсановой. Время от времени они поглядывали на приборы, свидетельствующие о состоянии здоровья больной.

— Женщина! — небрежно обратился к Голощаповой Юрий, выуживая из нагрудного кармана рубашки сигару и вставляя ее в рот. — К вам едем?

— Ко мне, — ответила та.

Мякинец расплылся в обезоруживающей и, казалось бы, на первый взгляд абсолютно бесхитростной улыбке. Прикурил сигару, выпустил густой дым в сторону.