Во имя любви

— Лиза не отвечает… — На протяжении последних двадцати минут Лавр неоднократно набирал номер мобильника Голощаповой. Результата не было никакого, и сейчас Федор Павлович просто констатировал факт. — Ты была права, Клава, когда обозвала нас засранцами самоуверенными. — Он остановился напротив примолкшей Розгиной и болезненно поморщился. — Еще какие самоуверенные!.. И не засранцы! Хуже! Кизяки сухие, которые можно растоптать, отшвырнуть в сторону носком башмака!.. Вместо того чтобы… — Лавр раздосадованно махнул рукой и снова принялся расхаживать из угла в угол.

— Не надо обсуждать то, чего уже не сделаешь! — отважился все-таки на реплику Санчо.

У него у самого-то на душе кошки скребли, а наблюдая душевные переживания Лаврикова со стороны, Александр и подавно ощущал себя морально подавленным. Однако раскиснуть до конца он себе не позволял. Выход все равно отыщется. Рано или поздно… Мошкину хотелось в это верить. Сегодня он даже о трапезе умудрился забыть и не обращал сейчас ни малейшего внимания на требовательное урчание оскорбленного в своих лучших чувствах желудка.

— Нет, мы сделаем! — Федор Павлович прямо на ходу хлестко ударил самого себя по бедру. — Я виноват. И сделаю!.. Достань что-нибудь огнестрельное, оруженосец! — потребовал он от Санчо, притормаживая за спиной соратника. — В резерв. Я их из-под земли достану, все норки разворошу!.. Будет нынче… офигительная вспышка на солнце!.. — с чувством заключил бывший криминальный авторитет.

— И на мою долю… — подал голос Федечка, отрывая взгляд от стола и устремляя его на сидящего справа Мошкина.

— Чего?.. — не понял тот.

— Ствол…

— Сиди, стрелок! — одернула племянника Клавдия, механически разглаживая на коленях юбку.

— Не вмешивайся, теть, — весьма сурово отреагировал на ее последнее высказывание Федечка. — Я сказал…

Глаза его в этот момент наткнулись на взгляд отца, и Федор Павлович отрицательно покачал головой. Он ничего не произнес при этом, но юноша и без слов понял, что с этим человеком спорить бесполезно. На уступки он не пойдет. Никогда.

Мошкин пожал плечами и, покрякивая, выбрался из-за стола. Совет был фактически закончен, а решение принято. Во всяком случае, одно из решений.

Ваню Кирсанова, расположившегося сразу после принятия душа в комнате, где до этого провела ночь Голощапова, разбудил звонок его недавно активизированного мобильного телефона, мирно покоившегося здесь же, в изголовье кровати на тумбочке. Иван мгновенно распахнул глаза и резко сел на кровати. Голубоватый огонек дисплея звонящего телефона призывно подмигивал ему. Кирсанов взял трубку в руки и нажал кнопку соединения с вызывающим абонентом.

— Кирсанов Иван слушает… — произнес он и тут же узнал голос звонившего. Вернее, звонившей. — Я понял, кто это. Зачем вам Лавриков? Думаю, что вы можете говорить и со мной…

Это была Ангелина.

— С тобой?.. — переспросила она с удивлением. И тут же у нее в голосе появились веселые интонации. — Возможно, это даже лучше. Твоя мама у нас, мальчик. Пойми и передай взрослым. Если утром ты не привезешь все документы отца и не приедешь сам, чтобы подписать пару бумажек, твоей мамы не станет. — Госпожа Виннер говорила жестко и отрывисто. — Ее не будут убивать или мучить. Ее просто отключат от приборов, и она незаметно умрет. Вот так, Кирсанов Иван Владимирович. Я тебе предложила самый добрый вариант решения наших проблем. Думай. Ты умный. Повторять, перезванивать, угрожать я больше не буду.

Иван переместился на самый край кровати и плотнее прижал трубку к уху. Лицо его освещалось только дисплеем.

— Вы предложили очень злой вариант решения, — так же жестко, как и его собеседница, произнес Кирсанов. — Но я не буду думать.

Дверь в комнату отворилась, и на пороге появились привлеченные голосом мальчика Лавр и Федечка. Они остановились и не спешили приближаться к Ивану, не понимая еще, с кем он ведет беседу.

— Я принимаю ваши условия, — продолжал говорить в трубку Кирсанов. — И прибуду, как только смогу. Маму отключать не надо. Будьте добры, подождите…

Лавр, объективно оценив ситуацию, порывисто шагнул к кровати и протянул раскрытую ладонь.

— Дай мне! — потребовал он.

Но Кирсанов не подчинился. Напротив, вместо этого он нажал кнопку отключения связи, и дисплей погас. Иван поднялся на ноги.

— Ну, зачем же ты разъединил? — недовольно спросил Лавриков.

— А больше не о чем говорить, дядя Лавр. — Мальчик прямо и открыто смотрел в глаза народного избранника. — Мы… Нет, я… Я отдаю все. И мне вернут маму.

Лавр растерянно оглянулся на сына. Тот вышел вперед и приблизился к кровати, на которой до этого сидел Иван.

— Вань, надо было уточнить, с ними можно было торговаться, определить более выгодные условия! Ты сам кричал: «Не отдам!» — напомнил мальчику Федечка.

— Я кричал, потому что не был в курсе.

— Нужно было хотя бы…

Но Иван перебил его:

— Не нужно, — твердо заявил он. — Мне не нужно это наследство. Совсем ничего не нужно из этого наследства.

— Рассуждения ребенка!.. — покачал головой Федечка. — Ну, скажи, почему ты так круто все решил поменять?