Во имя любви

— Запускай, — велел он своему отпрыску и, как только тот скрылся в недрах второго этажа, переключил свое внимание уже на Мошкина: — Санчо, мы возвращаемся в город.

Не добавив больше ни слова, Федор Павлович шагнул к выходу и скрылся за дверью. Следом за ним заторопился и Александр. В комнате остались только Клавдия, Иван и понемногу привыкавшая к предложенному ей средству передвижения Голощапова.

Ударом одной клавиши Федечка запустил рассылку файла. На отдельной полосе экрана тут же стали быстро меняться электронные адреса. Улыбаясь, Розгин следил и за тем, как с той же скоростью более низкая контрольная полоса снова и снова заполняется квадратиками прохождения документа. Процесс, что называется, пошел. И юноша прекрасно знал, какие результаты это принесет и чем все завершится. Особенно для госпожи Виннер и всех прочих «достойных» личностей, стоящих у нее за спиной.

Федечка сам придумал этот ход и сообщил о своей задумке только отцу. Лавриков одобрил решение отпрыска. Идея даже показалась ему крайне оригинальной.

Юноша слегка отклонился в сторону и утопил пальцем клавишу «play» в панели стоящего рядом кассетника. Комната тут же наполнилась приятным мотивом свежего шлягера. Розгин в такт мелодии постукивал пальцами по подлокотнику крутящегося кресла. Он знал, что вся проводимая им операция займет не более двадцати минут. Ну, максимум двадцать пять. В любом случае у него есть время расслабиться и насладиться несколькими музыкальными фрагментами.

Громкая музыка со второго этажа, где колдовал в Интернете Федечка, доносилась и до гостиной. Именно под этот самый аккомпанемент Елизавета Михайловна и осваивала тонкости управления креслом-каталкой. Как и прогнозировал Санчо, ничего сложного в этом не было. Под пристальным наблюдением со стороны Клавдии и под восхищенным взором Кирсанова Голощапова то резко брала влево, затем так же резко вправо, а то направляла свой транспорт прямо к столу.

— Класс, Лиза! — Иван даже зааплодировал ей. — Авторалли по «Формуле-3»!

Однако Розгина не разделила его восторгов. Напротив, ей совсем не понравилось то, как подруга отчаянно и рискованно выписывала виражи.

— Прекрати! — прикрикнула она на Елизавету Михайловну. — Что ты творишь? — Посчитав, что нападок на одну только Лизу будет явно недостаточно, Клавдия запрокинула голову и крикнула невидимому на втором этаже племяннику: — Федечка, паразит! Немедленно заткни свою шарманку! Тете Лизе необходима абсолютная тишина!

Лиза остановилась, поморщилась от очередного приступа боли, растерла ладонью лоб, но, тем не менее, на губах ее светилась счастливая улыбка. Секунду спустя она и вовсе безмятежно рассмеялась, чем вызвала удивление со стороны Розгиной.

— Ой не могу, люди добрые! — произнесла Голощапова сквозь смех. — Сто лет такого кайфа не ловила!

— Наверное, ты была хорошей учительницей? — высказал предположение Кирсанов.

Он подошел к старой экономке и положил руки ей на плечи. Ему была приятна мысль, что теперь и он может быть полезен женщине, много лет ухаживавшей за ним. Сейчас ей как раз требовался уход. И Иван готов был в полной мере помочь Лизе.

— Спрашиваешь! — хмыкнула Голощапова, гордо вскидывая подбородок кверху.

Клавдия сокрушенно покачала головой. Ей ничего не оставалось делать, как смириться со сложившимся положением и опуститься обратно на стул, где она сидела до того, как подруга выплыла из своих апартаментов.

— Кончится, наконец, этот дурдом? — тихо произнесла она.

Вопрос был риторическим, не обращенным ни к кому конкретно.

Санчо нервно расхаживал из стороны в сторону в ожидании Лавра и тех известий, которые народный избранник должен был принести из больницы. Тут же, в сквере перед зданием клиники, топтались и пятеро шкафообразных братков, нанятых Мошкиным. По большому счету, необходимость в этих свирепых рожах отпала, но Александр не торопился распускать бригаду. Мало ли что. От таких, как Мякинец, можно было ожидать любого подвоха.

Парни покуривали чуть в сторонке, но так же, как и их шеф, то есть Санчо, с нетерпением поглядывали в сторону больничных дверей. Они тихо переговаривались между собой, но никто не рисковал вовлекать в беседу Мошкина, маячившего у них перед глазами.

Наконец на крыльце появился Лавриков, и Александр остановился прямо напротив него. Замерли и братки. Шесть вопросительных взглядов сфокусировались на лице Федора Павловича. Лавр был печален.

— Коля умер… — сообщил бывший криминальный авторитет после непродолжительной паузы.

После этого Лавр, отвернувшись, резко впечатал кулак правой руки в раскрытую левую ладонь, спустился с крыльца на асфальтовую дорожку и, уронив голову на грудь, побрел прочь. Только через пару-тройку метров он обернулся через плечо и еще раз окинул пристальным взглядом своих единомышленников.

— Ольгу сберегите… — распорядился Лавриков, хотя это и так для всех было понятным. Мог бы обойтись и без напоминаний. — Санчо!

— Иду…

Александр красноречиво мотнул головой в сторону больницы, и его боевики, побросав окурки на землю, заторопились внутрь здания. Выходит, их работа еще не была закончена.