Во имя любви

Блондин криво усмехнулся.

— Кабинет министров никуда не денется, гражданочка, — язвительно высказался он. — А вот вы…

— Я, мальчики, — снова не дала договорить представителю закона Виннер со встречной усмешкой на устах, — совершенно дохлый для вас номер. Юридически чиста, как горный хрусталь. А если хотите говорить о Семирядине, давайте говорить. И побыстрее. — Она нарочито покосилась в сторону оставленной юношей у порога корзины. — Очень кушать хочется…

Блондин впервые за время визита растерялся, переглянулся с напарником, отыскивая его поддержку. Дескать, ты-то чего молчишь? Брюнет тактично откашлялся в кулак.

— Глянь! — радостно завопил Санчо так громко, что Лавриков от неожиданности вздрогнул. — Засосал! Схрумкал!

Все восклицания Мошкина относились к дисководу системного блока, куда он, предварительно сверившись с руководством по эксплуатации, ткнул большим пальцем правой руки дискету. Та действительно утонула в специально предназначенной для нее щели, что вызвало неподдельный восторг со стороны начинающего пользователя ПК.

Лавр со своего места за рабочим столом недовольно покосился на помощника.

— Давай без эмоций, — посоветовал он Мошкину.

Но тот с этим не согласился.

— Без эмоций невеликий труд был самому Федечке пару страниц распечатать, — обиженно заявил Александр и вновь сунул свой мясистый нос в руководство по эксплуатации. — Так… Теперь, значит, открыть диск «А»… Открылся, ну надо же!.. — в очередной раз счастливо сообщил он народному избраннику, в точности следуя инструкциям из учебника. — Лавруша, я, кажется, становлюсь компьютерным гением!

— Увольняйся и иди на службу к Биллу Гейтсу, — довольно равнодушно отреагировал Федор Павлович.

— Это кто такой?

— Самый богатый в мире человек.

— Я поразмышляю над твоим предложением… — Санчо едва ли не раздувался от охватившей его гордости. — А теперь подводим курсор к «печати»… Подвели… Жмем мышку-норушку с нашей гнилой дачи и… Опаньки! — Довольная физиономия помощника депутата мгновенно сменилась на озабоченно-опечаленную. — Ни черта он не печатает!

На этот раз Лавр не смог сдержать улыбки. Сдернув очки и положив их прямо перед собой на рабочий стол, бывший криминальный авторитет интенсивно растер переносицу.

— Бумажку в принтер вставь, гений, — любезно подсказал он начинающему программисту.

— Ты думаешь, надо? — Тот досадливо поскреб пальцами в затылке.

— Думаю!

Спорить Мошкин не стал. В конце концов, как он рассудил, попытка — не пытка. Не получится — виноват уже будет не он, а надоумивший его Лавриков. Санчо вложил в принтер лист бумаги, и распечатка моментально началась.

— Поехали!.. — К Александру вернулся оптимистический настрой, а вместе с ним и перспектива работы на самого богатого человека в мире.

В этот самый момент дверь в кабинет Федора Павловича без стука отворилась, и на порог не очень смело и не очень уверенно ступил Геннадий Кекшиев. Санчо, а вслед за ним и Лавриков дружно обернулись на незваного визитера. Федор Павлович для солидности даже снова нацепил очки. Высокопоставленный чиновник неловко кашлянул.

— Лавр, на минутку… — тихо произнес он и недовольно мазнул взглядом по широкой улыбающейся физиономии Мошкина. — Только этого своего… Дантона сумасшедшего не бери.

С этими словами Геннадий Церенович ретировался обратно за дверь и замер в ожидании коллеги. Он явно чувствовал себя сейчас растерянным и подавленным, но пытался выглядеть строго. Лавриков появился в коридоре через две минуты. В руках он держал пару сложенных пополам листков бумаги.

— Вообще-то я — Федор Павлович, а не Лавр, — с ходу проинформировал он собеседника, разглядывая его через стекла небольших прямоугольных очков.

— Брось!.. — Кекшиев с улыбкой отмахнулся от этого высказывания, давая понять, что здесь все свои и настроены по отношению друг к другу крайне дружественно. — Позвонили сейчас… У меня дача горит.

— То есть как? — удивился Лавриков. — Почему горит? В буквальном смысле?

Геннадий Церенович тяжело вздохнул. Лавр, хоть и выглядел внешне рассеянным и безучастным, успел заметить, что руки у чиновника мелко-мелко подрагивали. Волнуется, значит. Боится. Это хорошо.

— В буквальном смысле пожар у меня на даче!

— Вот беда. — Федор Павлович с досадой причмокнул губами. — К пожарникам надо обращаться срочно. Может, отвоюют у стихии хотя бы часть имения.

— Не юродствуй!.. — Кекшиев нахмурился. — Что это?

— Три варианта. — Лавр поднял руки почти на уровне лица собеседника и принялся загибать пальцы. — Непогашенная сигарета, короткое замыкание или утечка газа. — Склонившись поближе к Кекшиеву, он понизил голос до шепота и добавил: — Вариант совсем фантастический — чей-то намек.

Бывший прокурорский сотрудник взорвался.

— Я не давал никаких письменных обязательств! — закричал он, нисколько не смущаясь тем, что его могут подслушать нежелательные в подобных обстоятельствах свидетели. — Никто ничего не докажет!