Во имя любви

— Бред? Нет. Правда… Вот я и подошел к главному. Мы с вами очень похожи! "Два сапога — пара", извините за фольклор. Не знаю, любите ли вы его.

— Я не люблю вас…!

— Как знать, как знать. А вы взгляните в себя поглубже. И победите свой страх. Вы боитесь меня оттого, что я вас очень хорошо знаю, можно сказать — вижу вас насквозь. И мы очень нужны друг другу, Томочка… Мы можем все рассказать друг другу о себе. Все, и не бояться. Мы выше этого. Для нас нет моральных запретов, так ведь?

— Смею заметить, в отличие от вас, я никого не убивала…

— Просто не получилось… Но вам ведь этого хотелось… Вы — порочная женщина. А я порочный мужчина. И я вам нравлюсь…

— Не слишком ли самоуверенное заявление, господин Форс?

— Ничуть. Я нравлюсь женщинам именно за это — я умею желать и, главное, исполнять свои желания… А вы… вы… вы умеете заставлять мужчин исполнять ваши желания… Вы и меня хотите использовать… Что ж, я не против…

— Да?

— Да. Ни один из ваших бывших мужчин не понимал вас, никому из них вы не могли довериться полностью… Астахов просто отшатнулся бы от вас, узнай он о ваших "подвигах". И горю же вы были нужны, прежде всего, как источник дохода…

Максим выключил диктофон. Дальше не было сил слушать… Но больше всего ему хотелось разбить аппарат, открыть дверцу машины и шмякнуть со всей сили об землю. Но он сдержался. Потом заговорил, медленно, с трудом подбирая слова:

— Мразь… Какая же мразь… И все это время он был рядом с нами. И мы с ними общались. Дышали одним воздухом. Иногда даже руки пожимали. Да тут от одного прикосновения к ним потом год отмываться нужно.

— Ну и что мне теперь делать, Максим? — спросила Света.

— Я не знаю…

— Ну а что бы ты сделал на моем месте?

— Не знаю!

— Да что ты все: "не знаю" да "не знаю"?

— Понимаешь, Света… Мне еще ко всему этому привыкнуть нужно.

Осознать. Ты ведь раньше меня все это услышала.

— Поехали, — как-то тускло, бесцветно сказала Света.

— Куда? — спросил Максим.

— В милицию. Я должна остановить этого человека…

— Да, конечно, ты права. Я сам должен был это сказать, но что-то задумался. Поехали в милицию. Если этот Солодовников и теперь скажет, что у него нет доказательств…

Они выехали за ворота. Поехали по слободе. Сначала все было нормально.

Но потом появился какой-то непривычный звук. Максим про себя сразу это отметил. Подумал по-хозяйски: "Надо будет в автосервис заехать, к Палычу. Попросить, пусть посмотрит…"

Как-то незаметно машина набрала большую скорость.

— Макс, чего ты так гонишь? — спросила Света.

— Свет, прости… Даже не знаю. Слушай… тут какая-то ерунда с тормозами…

Машина упала с моста. Невысокого моста. Но это если смотреть со стороны — невысокого. А если падать…

Хорошо, что рядом были люди. Свету и Максима успели вытащить до того, как машина взорвалась. И на какой-то попутке тут же отправили в больницу.

Они были живы. Их подключили к наиновейшей, только недавно закупленной аппаратуре.

Света долго не приходила в себя.

А Максим пришел. Все обрадовались. Думали, сейчас начнется выздоровление. А кто еще поможет окончательно выздороветь, если не любимая женщина…

— Максим, Максим, мой милый Максим, — шептала Кармелита. — Ну как же так вышло? Я теперь тебя одного никуда не отпущу, никуда, слышишь? Ни на минуту тебя одного не оставлю!

— Договорились! — слабо улыбнулся он.

— Не оставлю. Потому что я жить без тебя не могу!

— Я тоже не могу… жить… — сказал Максим с трудом.

— Что?

— Знаешь… Вот что-то случилось серьезное, я просто хочу, чтоб ты знала… Без тебя жизнь пустой была…

Она погладила его лицо. А он продолжил говорить:

— Ты появилась — появился свет, появился смысл…

— Максим!

— Подожди, ты, ты не перебивай меня… Я просто хочу успеть… — он улыбнулся, бессильно и всесильно. — Успеть сказать… Ты счастье мое… Ты знаешь… Вот… Вот когда человек любит так, как я люблю, он должен каждую секунду, знаешь… каждую секунду проживать как последнюю… Я поэтому хочу сказать тебе сейчас, как я люблю тебя. Я тебя очень люблю, ты понимаешь…

Кармелита разрыдалась:

— Максим! Максимушка! Я тебя тоже очень сильно люблю, очень сильно…

Только… только не говори так… как будто бы ты со мной прощаешься, не надо, не пугай…

— Ты знаешь, я сейчас подумал… Мне и слов-то не хватит. Ни в русском языке, ни в цыганском и слов таких нету… чтоб сказать…

— А не надо… Не нужно говорить, ты молчи просто, потому что я сама все знаю… Ты не трать силы, не надо… потому что ты мой свет! Ты радость моя!

— Ну вот и хорошо… Максим закрыл глаза.

— Я очень, очень люблю тебя… — продолжала гладить его Кармелита. — Ты только не уходи, побудь со мной… А? Максим?

Он не ответил.

И тогда она закричала:

— Максим… Максим! Эй, кто-нибудь!!! Эй! Максим!

Кармелита выбежала из палаты:

— Эй, кто-нибудь… Эй, кто-нибудь!

Так Максим умер.

И других слов не нужно. Чтобы не было еще больнее.

Хотя… Что уж тут боли бояться…

Ведь он ничего не боялся, борясь за любовь, меняя судьбу, свою да чужую.

И остался в этой борьбе непобежденным.