Во имя любви

Антон стал горячо убеждать Свету, что вовсе и не надо им думать о Кармелите, что для них главное сейчас — здоровье будущего ребенка, что Кармелита — это забота ее отца, вернее, теперь — двух отцов. Так он (вот незадача!) проговорился о том, что Кармелита — дочь Астахова. Света никак не могла в это поверить, и Антону (сказал "а", говори "б") пришлось выложить ей все доказательства: фотографию первой астаховской жены да еще и рассказ Тамары о подмене ребенка в роддоме.

— Боже мой!.. — Света никак не могла осознать все новости сразу. — У меня это все даже в голове не укладывается.

— Ты знаешь, у меня тоже.

— Обалдеть… То есть Кармелита — твоя родная сестра?

— Ну, выходит так.

— А я… А мы, получается, скоро станем с ней родственницами?

Антон натянул на лицо улыбку.

— Постой, но как же так? Ты знаешь, что твоя сестра попала в такую страшную историю, что с твоего отца требуют выкуп — и ничего не делаешь, чтобы им помочь?!

— Чем помочь? Материально?

— Антон, ну при чем здесь деньги? Твоему отцу просто нужна поддержка…

— Какая поддержка, Света, о чем ты говоришь? Он выгнал меня из дома, а теперь у него еще и дочка есть, которая, к тому же, еще и невеста его любимого Максима! Так что я папочке теперь вообще не нужен…

— Антоша, в тебе сейчас говорит обида. Я понимаю, тебе, конечно, со всем этим очень не легко. Но ты только представь, насколько тяжелей сейчас Кармелите!

Однако когда через десять минут в дом зашел Форс, дочку с Антоном он застал уже застывшими в долгом счастливом поцелуе. Целуясь, Антон подумай: а может быть, все же Светка ему нужна?.. Разумеется, без папаши в придачу.

* * *

Баро стоял на конюшне и со всей силы хлестал кнутом голые стены. Ему надо было что-то делать, как-то спасать Кармелиту — но вот сделать-то как раз он ничего не мог, и это злило его еще сильней.

В конюшню вбежала Земфира:

— А, вот ты где. А я тебя повсюду ищу. Рамйр, я прошу тебя, ну успокойся, успокойся, пожалуйста!

Баро бросил кнут и посмотрел жене в глаза:

— Почему ты так со мной поступила, Земфира? За что? Почему ты ничего не сказала мне об этом? Ведь Кармелита — смысл всей моей жизни!

— Да, Рамир, понимаю. И не говорила тебе именно поэтому. Кармелита — смысл твоей жизни, так как же я могла тебе сказать, что она — не твоя дочь?

Мало того, что я причинила бы тебе боль, так ты бы мне еще и просто не поверил…

— Да, не поверил бы… — Баро тяжело вздохнул. — Я не поверил даже Раде, когда она ко мне приходила…

Земфира отстранилась от мужа и посмотрела на него с тревогой и испугом.

Мало ли до чего могут довести обрушившиеся беды даже такого сильного мужчину, как ее Рамир? Но Баро поспешил ее успокоить:

— Нет, Земфира, я не сошел с ума, не смотри на меня так. Рада явилась ко мне тогда, когда вы с Ру-биной совершали обряд над Кармелитой… И тогда она сказала мне, что наша дочь умерла. Я подумал, что она говорила о Кармелите, и, конечно, не поверил. Я ведь тогда ничего не знал…

— Рамир, не это сейчас должно волновать нас. Ведь узнав, что она — не твоя дочь, ты же не стал любить ее меньше?

— Конечно, нет! — и Баро снова готов был заплакать. — Кармелита — все равно моя дочь! Пусть даже будет сотня, тысяча доказательств — она все равно останется моей дочерью!

— Конечно, конечно, Рамир. Вот и я говорю об этом. Ну, это же не важно, что родила ее русская женщина! Ты ее вырастил, ты вложил в нее свою душу, ты!.. Цыгане часто брали сирот и воспитывали их, как родных детей…

— Когда она сегодня позвонила, Земфира, и я услышал ее голос — я забыл обо всем, забыл о том, что мне говорил Астахов, забыл об этой анонимке, о том, что и ты все подтвердила… О Боже, как она сейчас там, моя девочка?

— Все будет хорошо, Рамир. Все должно быть хорошо. Ты воспитал настоящую цыганку. Она все выдержит…

Слова любимой помогли Баро обрести в себе прежнюю уверенность и силу духа цыганского барона. Когда он выходил из конюшни, от былой слабости не осталось уже и следа. Несмотря на пожар в сердце, голова его снова была холодной, а сила воли — твердой. Он готов был действовать.

* * *

Игорь Носков сидел за столом в своей конторе и копался в бумагах, когда вошла Тамара. Он только на секунду поднял лицо, бросил ей "Привет!" и снова стал разбираться с документами.

— Чем это ты так озабочена? — спросил Игорь, не поднимая головы.

— Помнишь, ты недавно сказал, что не готов к семейной жизни?.. Я имею в виду тебя, меня и Антона.

— А что это ты вдруг вспомнила?

— Да вот интересуюсь: а сейчас ты готов?

— Ты что, предложение мне делаешь? — Игорь наконец оторвался от бумаг.

— Милый, с романтикой мы с тобой давно покончили. Просто скоро сработает наш план, и мы вынуждены будем бежать из города. Так что тебе решать: ты с нами или нет?

— Ну, ехать-то я, в принципе, не против. Но вот как быть с деньгами?

— А для тебя вопрос воссоединения семьи упирается исключительно в деньги?

— Тамар, в нашем возрасте надо рассуждать спокойно, не теряя головы.

— Хорошо, а если я скажу тебе, что денег не будет?

— Тогда я даже не знаю, как и быть…

— Вот потому что ты никогда ничего не мог решить, мы и жили так…

Так… Ну, в общем, так, как мы и жили!