Во имя любви

Игорь только хотел что-то возразить, как Тамара перебила его:

— Ты прекрасно знаешь, что я всю жизнь прожила с нелюбимым мужчиной только ради материального благополучия. Сначала ради благополучия сына, а потом, кстати, еще и ради твоего! А почему? Почему мы не могли быть с тобой вместе? Да потому что ты никогда ничего не мог решить сам!

— Послушай, Тамара, если я такой плохой — за что же ты меня любишь?

Тамара осеклась и опустила глаза, а ее любовник продолжал развивать наступление:

— То-то же! И не надо делать из меня монстра, который виноват во всех твоих бедах. Мы оба устраивались в жизни как могли. И как бы ты там ни пыжилась, изображая из себя светскую даму, жену бизнесмена — ты так и осталась простой акушеркой. Да, дорогая, не обижайся, — ответил Игорь на вопросительный взгляд своей любовницы. — Со мной — то же самое: сколько бы я ни назывался "начальником автосервиса", я тоже остался простым автомехаником. Так что как были мы с тобой связаны — так навсегда и будем.

Мы же идеальная пара!

Игорь усмехнулся, Тамара усмехнулась в ответ и лукаво спросила:

— Но простая акушерка и автомеханик с миллионом евро — это не так уж плохо, а?

— С миллионом?! — Игорь аж подскочил в кресле.

— Ну, так что — ты решил? Ты со мной или нет?

— Тамарка! Да куда ж я без тебя! Горькая улыбка легла на лицо Тамары.

* * *

Когда Николай Андреевич, вернувшись от Баро, вошел в офис, Олеся протянула ему распечатку нового электронного письма. В нем было требование миллионного выкупа за Кармелиту еще и с Астахова.

— Значит, еще один миллион… Когда это пришло?

— Пару часов назад… Коля, но где же мы возьмем такие деньги? Нам и так пришлось остановить весь твой бизнес, чтобы помочь Зарецкому!

Астахов скомкал в руке листок с письмом.

— Значит, надо заложить дом, картины! Олеся, обналичь все счета, все. И срочно! И еще — если не хватит, возьми кредит в банке под мое имя. Бери кредиты под дом, подо что угодно!..

Глава 5

Прежде всего, Форс подробно расспросил Свету о здоровье, обо всем, что сказал врач, о предписанном ей режиме, не упустив ни одной мелочи. Потом попросил дочку сделать ему чай, и когда та отправилась на кухню, к Антону повернулось лицо уже не заботливого отца и тестя, а лицо Удава, глаза удава, который смотрит на кролика.

— Ну? Вы с мамой уже потребовали выкуп с Астахова?

— Да.

— Сколько?

— Миллион евро.

— Молодцы. И как будем делиться?

— Делиться? — на лице Антона появилось искреннее удивление.

— Не понимаю твоего изумления, Антон. Ты что, не думал делиться?

— Нет, почему же. Но я думал, что дележка уже произошла сама собой: вы получаете деньги с Зарец-кого, мы — с Астахова. Вам — миллион, и нам с мамой — миллион.

— Это за что ж это вам миллион?

— Как это — за что? За информацию, Леонид Вячеславович. Говорят, она во всем мире сейчас очень дорого стоит.

— А может быть, это плата за то, что ты струсил и сначала отказался принять участие в похищении? Зато, что мы с моими людьми провели всю операцию, сделали всю грязную работу, пошли на риск, пока ты сидел и ждал, когда вывалить свою информацию? За это?

— Да, но, Леонид Вячеславович…

— Молчать! Значит, ты считаешь справедливым поделить все поровну? Нет, мой милый зятек. Справедливо будет, если ты получишь тридцать процентов, а я семьдесят. И если только завтра я не получу денег, то я тебе не завидую!.. — в Антоновом взгляде Форс поймал ненависть. — Ты на меня волчонком-то не смотри, а лучше слушай, что тебе говорят. Значит, завтра, чтобы хоть как-то отработать свои тридцать процентов…

— Сорок! — Антон нашел в себе силы торговаться.

— …Завтра, чтобы хоть как-то отработать свои двадцать процентов…

— Сколько?

— Двадцать, щенок! — Форс говорил тихо, сквозь зубы, но Антону достаточно было один раз посмотреть ему в глаза, чтобы больше не возражать.

Форс продолжал:

— Завтра с утра ты сам пойдешь к Астахову и возьмешь с него деньги.

— Да вы что! — Антон совеем испугался. — Я не могу, Леонид Вячеславович!

— Сможешь. Скажешь ему, что ты посредник.

— Посредник между кем и кем?

— Между Астаховым и Удавом.

— Удавом? А кто такой Удав?

— А вот кто такой Удав, тебе и в самом деле лучше не знать — уж поверь мне на слово. Света, доченька, где же чай, мы с Антошенькой уже заждались! — крикнул адвокат в сторону кухни.

— Иду, иду!

Света внесла поднос с тремя чашками.

— М-м! С бергамотом? — спросил Форс после первого глотка так, как будто разговора с Антоном и вовсе не было.

— Да, как ты любишь, папочка.

Допив чай, Форс засобирался по делам, поцеловал дочь, пожал руку будущему зятю и распрощался.

Как только он ушел, Свегка повернулась к Антону с очень серьезным выражением лица:

— Так, а теперь выкладывай — что это вы там с папой затеяли?

Антон молчал.

— Я прекрасно видела, как вы с отцом специально отправили меня на кухню, чтобы я ничего не слышала.

— Тебе показалось, Свет.

— Показалось? Сначала Максим приходит, ругает тебя и в чем-то там обвиняет. Потом приходит папа, и вы с ним о чем-то шепчетесь. Скажи мне правду — это связано как-то с похищением Кармелиты?