Во имя любви

— Так решил мой муж… И ты знаешь, доченька, я этому очень рада — теперь мы с тобой снова будем вместе.

Люцита переглянулась с Рычем.

— Нет, мама… Нам с тобой как раз придется расстаться.

— Почему? — Земфира удивилась и забеспокоилась.

А Люцита взяла Рыча за руку и сказала матери:

— Мы с Богданом решили идти своей дорогой.

— Нет, Люцита, нет! Как же ты можешь — вот так просто взять и уйти с мужчиной… Так нельзя!

И тут наконец Рыч сделал шаг вперед.

— Земфира! Неужели ты думаешь, что я хочу оскорбить твою дочь? Она вернула меня к жизни, и я никогда не дам ее в обиду! Я понимаю, что мы — и я, и она — совершили много ошибок. Но наша встреча изменила нас обоих. Мы стали другими людьми, Земфира! И я… Я прошу у тебя руки твоей дочери.

Земфира совсем растерялась.

— Извини, но мне надо поговорить с Люцитой. Рыч вышел из палатки, а Земфира бросилась к дочери:

— Скажи мне, Люцита, что между вами было?

— Мама! Неужели ты думаешь, что я забыла наши цыганские законы?! Я не спала с Богданом, если ты об этом!

Земфира облегченно вздохнула.

— Не обижайся на меня, дочка…

А Рыч все вышагивал возле палатки, ожидая решения — в том числе и своей судьбы.

Наконец Люцита выглянула из шатра и позвала любимого.

Когда же они вдвоем вошли, Земфира смахнула с ресниц слезинку и сказала:

— Благословляю вас! Не живите во грехе. Женитесь.

— Спасибо тебе, мамочка!

— Спасибо, Земфира! Не сомневайся, мы обвенчаемся в первой же церкви, которая попадется на нашем пути.

— А завтра, дети мои, приходите в дом Баро.

— Попрощаться, мам?

— Не только. Я постараюсь кое-что для вас сделать…

* * *

Васька влетел в котельную к Палычу.

— О! Здравствуй, цыган! — приветствовал его старый истопник.

— Я попрощаться пришел, дядя Палыч… Мы завтра со стоянки снимаемся.

— Уходите, значит. Жаль, с вами в городе как-то веселей…

Палыч налил гостю стакан молока, а Васька достал из кармана золотую монетку на веревочке и протянул ее своему старшему другу.

— Возьми — это тебе. На счастье сделана…

— Спасибо. А что ж мне-то тебе на память подарить? — Палыч обвел взглядом свою котельную, но не нашел ничего подходящего.

— А, знаю! — вспомнил он, снял с груди старый цыганский талисман, подаренный ему Рубиной еще сорок лет назад, и надел его на Ваську.

— Вот, возьми. Он тебя всегда сбережет… Много лет назад мне его одна цыганка дала.

— Какая цыганка?

— Самая красивая… Да ты ж ее тоже знал — Рубина.

— Спасибо, дядя Палыч! А Рубина что, и в самом деле была красивая?

* * *

Кармелита и Максим сидели одни дома.

— Как же ты все-таки догадался, что меня надо искать именно в этом подземелье?

— Люцита сказала.

— Молодец Люцита.

— А твой отец и Миро тебя там тоже искали, но не нашли.

— Это потому что мне бандиты сказали: если я издам хоть какой-то звук, то все… Отца бы убили. Ой, как же там было страшно!

— Ну-ну, все уже позади… — Они крепко-крепко обняли друг друга.

В дом вошли вернувшиеся из табора Баро и Земфира.

— Обнимаетесь, пока вас никто не видит, — сказал Баро.

Лица Максима и Кармелиты залились краской, но тут им на помощь пришла Земфира. Она усовестила мужа:

— Ты посмотри на него — совсем молодых засмущал!

— Ничего-ничего, Земфира. Завтра они уже не будут смущаться. Дети, завтра, перед тем как табор уйдет из города, мы отпразднуем вашу помолвку!

— Помолвку? — одновременно переспросили и Кармелита, и Максим.

— Да.

— Ой, папка, правда?!

Максим ушел от Зарецких совершенно счастливым.

А Кармелита поинтересовалась у отца:

— Пап, а почему ты решил помолвку сделать именно завтра?

— А ты что, передумала выходить замуж? — улыбнулся Баро.

— Нет, конечно!

— А если серьезно, дочка, то я завтра уезжаю.

— Уезжаешь? Куда? Надолго?

— Надолго. Завтра Миро уводит табор из города. И я решил, что мы с Земфирой уедем вместе с ним.

— Подожди, папа… Ты хочешь сказать, что решил снова стать таборным цыганом?

— Да.

— Но почему? Потому что я — не твоя родная дочь?! Потому что я — не цыганка, а русская?!

— Ну что ты, доченька, что ты! Для меня ты всегда будешь цыганкой, всегда будешь моей дочерью!

— Но я не хочу с тобой расставаться! Я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, Кармелита. И тоже буду скучать по тебе… — Баро утирал слезы с лица дочери. — Но мы ведь расстаемся не навсегда.

— А когда ты приедешь?

— Ну, как только у вас с Максимом появится первенец — я буду первым, кто вас с ним поздравит!

И Кармелита обняла отца. Несмотря ни на что — родного отца.

* * *

На следующее утро Максим оставил суженую собирать в дальнюю дорогу одного своего тестя, а сам отправился к другому. Астахова он застал дома, вместе с Олесей.

— Николай Андреевич, Зарецкий благодарит вас за то, что вы в трудную минуту пришли ему на помощь, и возвращает ваши деньги, — Максим поставил перед Астаховым чемоданчик.

— Вовсе не обязательно было так спешить…

— Дело в том, что он уезжает. Он решил уйти из города вместе с табором.

— Да что ты говоришь? Максим только развел руками.