Во имя любви

— Давайте так, — продолжил Николай Андреевич. — Я на месяц назначу вас исполняющим обязанности директора всего этого хозяйства. С зарплатой в три четверти от директорской. И если все будет хорошо, если мы устроим друг друга, тогда милости просим к нам надолго. Согласны?

— А куда ж я денусь?! Конечно, согласен. Понимаете, я считаю, начальник Максима не может быть плохим начальником.

— Все верно, Пал Палыч. И я в вас уверен. Думаю, друг Максима не может быть плохим работником.

— Тогда по рукам!

Давно уже у Астахова не было такого приятного, крепкого, истинно мужского рукопожатия.

* * *

Сначала Света злилась на Максима, но потом поняла, что нужно злиться на себя. Точнее, на саму эту фамилию — Форс!

Сын за отца не отвечает. Дочь за отца не отвечает.

Глупости! Со стороны чужих людей, может быть, эти слова и справедливы.

Но если ты находишься внутри семьи, о которой идет речь, они теряют всякий смысл. Дочь отвечает за отца и за все его преступления, которые день ото дня становятся все страшнее…

А вдруг отец все же не виноват? А что если ее друзья ошибаются — и он вправду оклеветан? Просто работа, которой он занимается, изначально грязная.

Может быть, он слегка и запачкался. А уж остальные, чтоб самим отмыться, его всего грязью-то и измазали.

Но даже если он и виноват в чем-то, можно ли повторять подвиг Павлика Морозова, закладывая отца?..

Папа, папочка, что же ты натворил? Ну почему ты не можешь жить, как все?

Зачем ты заставляешь свою дочку (и внука вместе с ней) так страдать, делать такой страшный выбор?

Нет, ей тут не в чем себя корить. До сих пор она старалась быть на стороне отца. Несмотря ни на что. И не ее вина, что обвинения против отца все страшнее и страшнее. И больше нет никакой возможности жить с этим страшным чувством, в этих страшных размышлениях: кто ее отец: юрист, немного испачкавшийся в криминале, или настоящий мафиози, бандит?..

Света взяла деньги из заначки и пошла в магазин, купила диктофон, самый маленький и самый качественный из всех продававшихся. Потом вернулась домой.

Отца не было. Очень хорошо. Зашла в отцовскую комнату, где в прошлый раз застала его вместе с Тамарой. Света хорошо знала, что у него очень быстро формируются привычки. И если уж он для своих встреч с Тамарой избрал именно эту комнату, то и впредь будет сидеть с ней (или лежать — но это уже не ее дело) именно здесь.

Осталось только придумать, куда спрятать диктофон. Света осмотрела всю комнату и не нашла ни одного места, которое бы ей подходило. Вот разве что… Да! Точно! Правильное решение!

Это журнальный столик на колесиках. В прошлый раз он был укрыт совсем не журналами, а хорошей выпивкой и замечательной закуской. Значит, и впредь Форс будет сервировать именно его. А в этом столике, под столешницей, есть замечательное место, куда Света еще в детстве прятала разные коробочки.

Правда, они иногда выпадали. Но потом она поняла, что если их еще и закрепить изолентой (именно изолентой, а не скотчем), то тайник обнаружить невозможно. По крайней мере, до сих пор отцу это не удавалось.

Не удастся и сейчас. Света вставила в диктофон кассету и закрепила его на столике так, чтобы можно было добраться до кнопки включения.

И тут хлопнула дверь. Пришел отец. По обуви у входа он сразу понял, что дочка дома.

— Какая приятная неожиданность! Привет, Света, — закричал отец издалека. — Я рад, что ты ко мне пришла.

И вот Форс предстал пред ясны очи дочки.

— Здравствуй, папа, — серьезно ответила Света, ей было ужасно неудобно шпионить за отцом, пусть даже для благого дела. — Я по важному вопросу…

— Что? Деточка, неужели тебе тоже понадобился адвокат?

— Нет, папа, но из-за тебя мне самой постоянно приходится быть адвокатом.

— Господи, неужели образумилась! Решила поступать на юридический?

— Папа, прекрати свои шуточки. Скажи мне честно, это ты убил эту женщину?

— Какую еще женщину? О чем ты?

— Цыганку. Мать пятерых детей!

— Какую еще цыганку? Ты что, с ума сошла! Я никого не убивал! Вы что все помешались на этих цыганах? Как ты — моя дочь и мать моего внука — вообще могла подумать такое! Как ты могла представить, что я способен кого-то убить?

Он говорил так искренне, что Свете стало стыдно. Захотелось рассказать ему обо всем: о своих мучительных размышлениях, о диктофоне, спрятанном в столике. Но она с трудом удержалась, чтобы не сделать этого.

— Пожалуйста, извини, папа! Но мне в последнее время кажется, что ты на многое способен.

— Согласен, на многое. Я не ангел, как и все человечество… Но не на убийство же, в конце концов!

— Поклянись мне.

— Детский сад… — Форс воздел очи горе.

— Папа, я прошу! Умоляю.

Форс картинно сложил пальцы в православную щепоть и перекрестился:

— Клянусь.

— Чем?

— Жизнью и благополучием своей единственной дочери клянусь, — исступленно сказал он. — Все?!

Света бросилась на шею отцу.

— Слава Богу! Папка, ты извини меня. Конечно, как бы ты мог это сделать? Как мне вообще могло прийти в голову такое…

Глава 35