Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое

Ровесники начали сторониться Бренды уже в детском саду. В школе ее тоже чурались. Учителя смотрели с подозрением. Надо отдать должное Джанет: она делала для Бренды все что могла: заплетала красивые ленты в ее кудрявые волосы, заставляла держать книжки на голове, чтобы исправить сутулость. Короче, выглядела Бренда совершенно по-девичьи, но, как только начинала идти или говорить, непроизвольно выдавала себя как абсолютно неженственную натуру.

Надо задуматься: а есть ли какие-то характерные существенные «мужские» манеры разговора или походки? Дело в том, что по каким-то непонятным причинам большинство людей мужского пола, выросших в североамериканской культуре, действительно ходят и разговаривают как-то по-особому, и Бренда инстинктивно копировала эти манеры для себя. Но почему? Потому что, несмотря на отсутствие пениса и на годы воспитания и социализации как девочки, она по-прежнему идентифицировала себя как мужчину. На каком-то первоначальном уровне она по-прежнему чувствовала себя мужчиной.

К сожалению, одноклассники Бренды не догадывались о ее состоянии. Они просто видели, что конкретная девочка подражает мужским манерам, и, как часто бывает с детьми, ухватились за эту особенность и стали называть ее «гориллой» и «дикаркой». Особенно раздражала их ее агрессивность. Она всегда дралась с девочками на переменках и сильно их била; с ней никто не играл. На самом деле Бренда превосходила стереотипом агрессивности даже своего брата-близнеца, воровала у него игрушки и даже поколачивала ради забавы. (Однажды, когда они вместе принимали ванну, у маленького Брайана произошла эрекция, и он гордо встал, чтобы покрасоваться. «Смотри, что у меня есть!» – воскликнул он. Бренда в ответ ударила его по яйцам.) Когда Бренда стала постарше, ее выгнали из школы за то, что она ударила дразнившую ее девочку, а затем повалила на землю и стала избивать.

При всем при этом родители каждый год возили Бренду в Балтимор к Мани, чтобы показать, как проходит перемена[68]. Честно говоря, Реймеры скрывали от Мани некоторые проблемы Бренды, видимо, желая выглядеть хорошими родителями. Но Мани не придавал значения или отмахивался от многих тревожных симптомов своей звездной пациентки, особенно в приватных беседах с ней. Мани начинал беседу с ряда вопросов. Когда она пыталась реагировать, он подсказывал определенным образом или просто перебивал. Бренда быстро научилась подсовывать ему всякую ерунду, которую он хотел услышать: да, конечно, она любит шить и играть в куклы и чтобы ей делали прическу. Нет, она никогда не дерется в школе. «Невозможно спорить с тучей врачей в белых халатах, – позже объясняла она. – Ты для них просто ребенок, у них мозги уже настроены по-своему».

Другие встречи с Мани очень пугали Бренду. Сколь бы обаятельно он ни выглядел на телевидении, в частной жизни Мани был сквернословом и зачастую просто вел себя вульгарно с пациентами. Он как бы невзначай спрашивал, любят ли они золотой дождь[69], и говорил о сексе в самых грубых выражениях («Вы когда-нибудь с кем-нибудь трахались? Хотите кого-нибудь трахнуть?»). Чтобы помочь Бренде социализироваться как женщине, он показывал ей изображения обнаженных детей, жестокие фотографии процесса деторождения и заверял, что у нее тоже будет «дырочка для детей» после следующей операции.

Самые возмутительные сессии, граничащие с криминалом, включали участие Бренды и Брайана. Мани требовал, чтобы они раздевались донага у него в кабинете (если не подчинялись, он их шлепал) и затем у него на глазах исследовали гениталии друг друга. (Рон и Джанет не имели об этом представления. Они доверяли доктору Мани.) Хуже того, Мани заставлял близнецов заниматься «репетициями секса», это было одним из его любимых процессов. Дети оставались в одежде, но Мани требовал, чтобы Бренда становилась на колени по-собачьи, а Брайан толкался пахом ей в зад. В иных случаях он заставлял Бренду ложиться навзничь, раскинув руки, а Брайана – садиться на нее сверху. Как минимум однажды Мани даже сфотографировал их за этим занятием.

Бренда быстро определила «такого просвещенного» Мани как извращенца. Она также не одобряла его пристального внимания к ее гениталиям. «В то время я была не совсем взрослой, – рассказывала она, – но догадалась, что эти люди должны быть очень мелкими, если полагают, что [гениталии] – это все, что меня интересует».