Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое

Надо заметить, что «экспедиции за головами» сделали Фримена знаменитым, но богатства не принесли. Поездки он оплачивал из своего кармана, в большинстве приютов брал всего по 20 долларов (220 на сегодняшний день) с пациента и часто работал бесплатно. Кроме того, он сознательно выбирал для посещения бедные, отдаленные регионы, чтобы помогать наименее благополучным. В это число входили и общины чернокожего населения Юга – беднейшие из бедных. Он длительное время боролся (дело порой доходило до скандалов) за право чернокожих врачей быть членами профессиональных медицинских сообществ. По невероятному и жуткому совпадению он даже пытался убедить некоторых прогрессивно мыслящих медиков из Таскиги, штат Алабама, разрешить ему провести несколько операций лоботомии в клинике для ветеранов, поскольку там поблизости не было ни одного чернокожего невролога, который мог бы осуществлять уход за пациентами. В то время в Таскиги полным ходом шло исследование сифилиса, и если бы Фримен получил разрешение, то в этом несчастном городе совпали бы два самых осуждаемых медицинских эксперимента двадцатого века. К разочарованию Фримена, министерство по делам ветеранов запретило лоботомию, нарушив тем самым его планы.

Проявляя благотворительность в отношении бедняков, Фримен не стеснялся брать деньги с тех, кто мог себе это позволить. Однажды в Чикаго за операцию он запросил 2500 долларов (27 тысяч на сегодняшний день). В Беркли произошел неприятный инцидент: делая публичную операцию, он проткнул кровеносный сосуд, и у пациентки открылось кровотечение. «У нас проблемы», – громко объявил он, и это было правдой. Стало резко подниматься мозговое давление, и неврологический экспресс-тест (при котором металлическим предметом проводят по подошве ноги пациента, чтобы проверить рефлекс сгибания пальцев ног) показал, что у женщины внезапно парализовало правую сторону. Но вместо того чтобы сосредоточить все внимание на пациентке, Фримен быстро покинул операционный зал, чтобы потрясти ее мужа, находившегося в комнате ожидания. Он потребовал тысячу долларов за решение проблемы, которую сам же и создал. Мгновенно обогатившись, Фримен вернулся в операционную, достал из сумки предмет, похожий на велосипедный насос, и через отверстие в глазнице стал закачивать в череп физиологический раствор. Через несколько мгновений начали изливаться сгустки крови. Фримен несколько раз повторил процедуру, в своей привычной манере оживленно разговаривая с ошалевшей публикой, которая сидела разинув рты. В конце концов истекавшей кровавой слизи стало меньше, затем жидкость стала розовой, а позже – совсем бесцветной. Фримен сделал инъекцию витамина К, активизируя свертываемость крови. В качестве финального аккорда он несколько раз провел ключом по ступне пациентки и – вуаля! – пальцы ноги согнулись. В общем, ничего плохого не произошло.

Как бы ни были тревожны подобного рода инциденты, главный научный грех Фримена в этот период заключался в изменении его отношения. Нейрохирурги типа Джеймса Уаттса ограничивали применение лоботомии только для самых тяжелых пациентов, и то лишь в качестве последнего средства[49]. Фримен поначалу придерживался того же мнения. Но шли годы, его известность росла, и Фримен начал пропагандировать лоботомию в качестве профилактической меры. Иными словами, он стал проводить лоботомию на ранних стадиях психического заболевания, для людей, которым его диагностировали всего несколько месяцев назад. Даже в те времена врачи знали, что у таких людей через год-другой часто наблюдается улучшение состояния; их прогноз не безнадежен. Фримен отмахивался от этих убеждений, заявляя, что психохирургия безопаснее простого ожидания. Почему бы не подавить признаки в зародыше и не отправить человека домой как можно скорее? Он даже стал проводить операции на детях. Самому младшему было четыре годика. Хирургическое вмешательство из последнего средства превращалось в первую линию обороны.

Фримен неустанно готовил новых врачей, и благодаря этому количество операций лоботомии, производимых в Соединенных Штатах, между 1946 и 1949 годами выросло в десять раз – от 500 до 5000 в год. Затем осенью 1949 года прозвучало неожиданное объявление, которое подняло эту процедуру на невиданные высоты.

В 1939 году в офис Эгаша Мониша в Португалии ворвался человек с психическим расстройством и пять раз в него выстрелил. Мониш остался жив, но, с учетом подагры и преклонного возраста, более или менее отошел от дел, удовлетворившись тем, что психохирургия получает все большее распространение благодаря таким врачам, как Фримен и другие. Тем не менее он продолжал упорно стремиться к славе и в конце 1940-х годов снова стал просить коллег (в том числе и Фримена) номинировать его на Нобелевскую премию. В 1949 году он получил девять номинаций и осенью наконец был удостоен желанной награды. Таким образом он занял более выдающееся место в истории, чем любой из Монишей.