Во имя ненависти

Напротив, повсеместно, все также громко и звучно, как до лета 1941-го года, звучат сегодня другие имена: Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Геринг. Странные, во многом мне не понятные люди. Они очень часто говорят о верности идеалам национал социализма, но всего лишь в нескольких словах извещают самих немцев о налетах британской авиации на германские города. В сводках, зачастую указываются только названия городов, которые стали жертвами чудовищных по своим масштабам преступных акций со стороны англосаксов: Кельн, Любек, Росток... Сегодня массированной бомбардировке подверглась столица самой Германии. И все это притом, что некогда Геринг, с трибуны, всему немецкому народу обещал, что ни одна бомба не упадет на немецкую землю. Теперь же я не знаю, правду ли говорит этот человек, утверждая, что в процессе налетов на германские города, англичане несут большие потери в авиации?

Хотелось бы верить.

Хотелось бы...

4 марта 1943 года. Пятница

Сегодня утром группа из двенадцати бомбардировщиков, с соседнего аэродрома поднялась в воздух и улетела в направлении Харькова. В предместьях города сейчас идут ожесточенные бои. Кажется, в тех боях принимают участие сразу несколько дивизий СС, объединенных в одно целое под командованием знаменитого Хауссера. К проведению наземной наступательной операции его танковый корпус готовился уже давно. И вот, началось....

Бомбардировщики возвратились на соседний с Вейнховеном аэродром спустя несколько часов, не в полном составе. Флюгфюрер из руководства полетами известил нас о том, что два самолета были сбиты огнем вражеской зенитной артиллерии. Экипажи обеих машин, по сведениям нашей разведки погибли... Но чести ради надо сказать, что задачу свою пилоты люфтваффе выполнили. Военные склады в Харькове горят.

Но все-таки страшно... Страшно осознавать то, что люди, совсем недавно сидевшие со мной за одним столом, ныне мертвы. Никогда уже они не встретятся со своими женами и детьми. И впредь уже не встретят они праздники в кругу своих друзей и родных.

Смерть, она, злая старуха с косой, ходит где-то рядом с нами. Что можно увидеть в ее глазах? Боль, страх, ненависть...? Не знаю. Одним взмахом своей руки кладет она людей в землю, оставляя нам о них только память. Быть может, уже завтра я буду иметь возможность взглянуть ей в зеницы... и упасть на землю, сгорев от ее страшного, всепоглощающего взора.

16 марта 1943 года. Среда.

Сегодня наблюдал землю с высоты в две тысячи метров...!! Как великолепна она в утренние часы! Как прекрасен рассвет! Когда багрянец утренней зари возникнет на челе звездного горизонта своим светом, в душе наступает теплота и уют. Кажется, что сами ангелы смотрят на тебя с небес. И улыбаются предрассветными лучами...

Лишь позывные наземного поста наведения были едва слышны в эти минуты:

- "Земля" - "Гамма-4". "Земля" - "Гамма-4". Направление....

На скорости в 500 киллометров в час, наша четверка приближалась к белой облачной гряде, когда за вокруг нас начали разрываться зенитные снаряды. И слушая этот грохот, я думал только о собственном выживании. Едва шевелящимся губами читал молитву Всевышнему. Это была работа! Но слава Господу, создателю нашему, все пилоты благополучно вернулись на аэродром. Лишь после осмотра самолета, техник доложил мне, что обнаружил две пробоины от разорвавшихся снарядов, в фюзеляже истребителя.

Осознание того, что обучение закончено, приходит ко мне только сейчас. Сегодня наша группа патрулировала воздушное пространство над вражеской территорией. Знать этого мы не могли, и не должны были это знать. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Можно, наверное, назвать везением то, что в этом полете нашей группе не довелось повстречаться с авиацией противника. В противном случае, наверное, я бы просто растерялся...

17 марта 1943 года. Четверг.

Только что мимо Вейнховина, проехали грузовики, груженные боеприпасами и продовольствием. Они ехали издалека, из самой Польши, сопровождаемые только несколькими бронемашинами. Однако эти грузовики, длиной вереницей проследовавшие по пыльной проселочной дороге, казались мне той единственной тонкой ниточкой, что связывает далекую, почти забытую мной бесшабашную жизнь, которую я вел на гражданке с этим адом, в котором горит, кажется сама земля. Словно тонкая линия горизонта, сковывающая небо и твердь этого бренного мира... Глядя на эти машины, я невольно задался вопросом: что происходит там, в далеком тылу с моими близкими? Все ли живы? Не голодают ли моя мать и маленькая сестричка? Ведь вестей от своей семьи я не получал уже больше недели. Почему они не пишут мне? Как они смеют мне не писать?! Я не понимаю...

Спустя три часа.