Во имя нигилизма. Американское общество друзей русской свободы и русская революционная эмиграция (1890-1930 гг.)

На деле беглецы шли по единственно удобным в то время сухопутным и речным путям, которыми пользовались переселенцы из европейской России. До Сретенска они добирались по Большому Сибирскому тракту. От Сретенска начинался важный для сообщения по Сибири и Дальнему Востоку водный путь по Амуру. По нему на пароходе или на плотах можно было добраться до Хабаровска и оттуда держать курс либо на Николаевск, либо на Камень-Рыболов, откуда уже было легко добраться до Владивостока. По первому пути, из Хабаровска во Владивосток, добирался Лазарев. В свою очередь, Волховский пробирался до дальневосточного порта по реке Уссури и озеру Ханка[339]. Из Владивостока попасть в Америку, а точнее в Канаду, в то время можно было только через японский порт Нагасаки.

Доплыть на пароходе из Владивостока до Ванкувера было даже в некотором смысле более рисковым мероприятием, чем пробираться по Амуру с его редким прибрежным населением. И во Владивостоке, и в Нагасаки беглецов могли обнаружить как русские, так и японские власти. Однако обоим революционерам повезло и тут. Без каких-либо неприятностей они – каждый в своё время – добрались до Ванкувера[340].

Волховский доплыл до Канады в октябре 1889 г., а Лазарев примерно год спустя. Перебравшись в США, Волховский и Лазарев познакомились с Л. Б. Гольденбергом, который в то время планировал запустить в печать американское издание «Free Russia».

Одновременно с этими планами русские эмигранты обсуждали организацию регулярных побегов из Сибири в Америку по проторенному пути. Для этого надо было не только поддерживать связь с Н. П. Барановым, но и тщательно согласовать с ним все детали амбициозного мероприятия. В феврале 1890 г. Волховский осторожно намекал Степняку на возможность свидания в Соединённых Штатах с «нужным человеком», который после встречи вернётся в Россию. Впрочем, никаких имен Волховский не называл[341].

Более предметные переговоры начались осенью 1890 г. Кеннан в письме к Гольденбергу писал о некоем «Перекрестове». Американский журналист хотел обсудить дальнейшие планы этого человека, который так удачно помог Волховскому перебраться в Канаду[342]. Вскоре и сам Перекрестов написал Гольденбергу из Владивостока, сообщив о скором приезде в Сан-Франциско. Перекрестов хотел знать, где и с кем он должен обсуждать «наше приключение в Сибири»[343]. Хотя автор не называл своего имени, Гольденберг знал, что под этим псевдонимом скрывался Н. П. Баранов. Первоначально Баранов должен был обсудить все вопросы с Волховским. Но к этому времени Волховский уже переехал в Лондон, а Лазарев перебрался в Денвер, оставив в Сан-Франциско Н. Русселя (Н. К. Судзиловского)[344]. Поэтому Баранов вынужден был искать новую возможность повидаться лично с кем-то из русских эмигрантов: «Мой приезд есть результат недостаточно выясненных переговоров с Волховским о личном свидании»[345].

Баранов прибыл в Сан-Франциско 1 февраля 1891 г.[346] Он сразу же связался с Лазаревым и Русселем, а также продолжил переписку с Гольденбергом. Хотя Баранов утверждал, что приехал в Америку «слушать и исполнять, что скажут», он в действительности активно отстаивал своё видение побегов из Сибири в Америку. Тщательно заботясь о секретности своих действий, Баранов был недоволен тем, что Лазарев предал огласке подробности своего побега: «Шум, поднятый Вами в печати, может заставить русское правительство сделать невозможным всякую эмиграцию из Сибири. <…> Между тем этот путь (по Амуру. – Д. Н.) ни в коем случае не должен быть известен. Лазарев сделал ошибку, пропечатав о своём путешествии через Николаевск». Требуя соблюдения крайней осторожности, Баранов предлагал с большой тщательностью устраивать все последующие побеги. Для исключения возможных неприятностей Баранов считал необходимым найти надёжных людей, или «агентов», во всех важнейших населённых пунктах маршрута: Сретенск, Благовещенск, Камень-Рыболов, Владивосток. В то же время он предупреждал, что выйти на них невероятно трудно: «Искать таких людей среди местного населения городов – путь очень медленный и небезопасный, не говоря уже о том, что такие люди могут оказывать не всякую услугу и не всегда»[347].

Кроме посредников в Сибири и на Дальнем Востоке, свои люди, по мнению Баранова, должны были находиться и в Нагасаки. Там беглецы должны были пересаживаться на пароходы, державшие курс на Америку. Также посредник в Японии был нужен для переправки нелегальной литературы и переписки во Владивосток и обратно в Америку. Баранов считал, что такой человек должен быть из Америки, поскольку от него требовалось не только устроиться «в качестве клерка в одну из европейских фирм», но и хорошо знать английский язык. В качестве запасного варианта Баранов советовал организовать фиктивную или даже настоящую коммерческую контору, торгующую русскими товарами в Японии. За обустройство такой фирмы готов был взяться Руссель, с которым Баранов активно обсуждал эту идею[348].