Во имя славы. Книга первая (СИ)

– Эй, кто-нибудь, подсобите! – Векша тащил сундук, весивший, наверное, тяжелее него самого, пока Большак нёс на плече ещё больший по размеру.

Дражко только хотел подскочить на выручку, как рядом с лютичем показался человек.

Один его вид заставил зубы заскрипеть от злости.

– Давай, давай, – коверкая слова, Олаф ухватился за ручку с другой стороны.

Вдвоём они с Векшей быстро приволокли сундук к телеге, где Большак помог поднять его на настил.

– Ты… – прошипел Дражко, положив ладонь на обух топора.

Удо, Деян и Девятко вскочили, позабыв о головной боли.

Эй, я лишь помог! – Олаф примирительно выставил руки. – Клянусь перед взором Одина, к твоей женщине без дозволения подходить не буду. – Затем он перешёл на язык данов, видимо исчерпав запас славянских слов. – Ночью просто хотелось услышать родную речь из уст прекрасной девы. Проклятый Хумбли лил в мои уши одно дерьмо! Может, поэтому убивать его было так просто?

– Ты – свободный человек, – не слушая, процедил Дражко. – Но это не значит, что я не перережу тебе глотку.

В ответ Олаф промолчал, уставился, не моргая. Наверняка уговаривал сам себя не поддаваться мимолётному порыву. В серых глазах мелькали искры ярости, но благоразумие взяло верх:

– Что ж, тогда буду держаться подальше от твоего клинка.

Только когда он ушёл, Дражко убрал руку с оружия. По глазам, по повадкам, по еле заметной ухмылке под лохматыми усами чувствовалась ложь, притворство и опасность. Не стоит полагаться на клятву викинга, особенно если тот клянётся Одином – любителя лжи.

Олаф удалился, по пути встретив Буревоя и Ратмира с малой дружиной. Брат, взглянув на поляну, тут же крикнул:

– Радислава, подойди ко мне! – Ратмир пытался скрыть раздражение, но все уловили неприязнь. Жену он любил больше жизни… Значит, дело в Ингигерд?

Радислава, напоследок хихикнув ещё про какой-то секрет, пляшущей походкой направилась к мужу. Скоро к ним подошла Мила. Передала спящего внука, убедилась, что все вокруг занимаются своим делом (Удо, Деян и Девятко, только завидев её, принялись изображать бурную деятельность) и прильнула к Буревою.

Скоро всё было готово к отправлению. Дражко аккуратно подсадил Инги на повозку, вздохнул цветочный аромат волос и, когда девушка улыбнулась в ответ, сам расплылся в улыбке.

Когда она рядом, прочие беды казались пустяком. Может, и вправду ведьма?

?-?----??----?-?

Ругард издали возвышался над холмами, кронами елей, берёз и осин. Ощетинившийся частоколом вал, будто великан, наблюдал за каждым прохожим на многие вёрсты вокруг. Одновременно служил ориентиром – не потеряешься, – и предупреждением для врагов.

Крепость была двухступенчатой. Верхнюю, самую защищённую часть, занял княжий терем, гридница, оружейная и вместительный амбар для припасов на случай осады. Пониже, выступая первой линией обороны, – широкий кряж, огороженный толстой стеной с двумя воротами. Здесь стояли конюшни, торг и места для дружины, где обучали молодняк, устраивали соревнования и пиры. Вокруг вала беспорядочно раскинулись хутора. В отличие от пограничных селений вагров, не тронутые частыми пожарами и довольно богатые.

Гридни один за другим покидали караван, сворачивая на кривые улицы. К тому моменту, когда повозка Буревоя достигла двора на берегу реки, остальные уже разбрелись по домам.

Только успели миновать ворота, дверь усадьбы распахнулась, и на всю округу раздалось звонкое, радостное:

– Папенька-а-а!

Маленькая девчушка с россыпью веснушек на круглой мордашке, едва не путаясь в длинной рубахе, понеслась навстречу.

– Смеянка! – Буревой, как только увидел её, сразу засиял, спрыгнул с коня и подхватил на руки.

– Смеяна! – на крыльцо избы выскочила старуха. – Вот паскудница! Хоть бы оделась для приличия!

Мила, слезая с повозки, запричитала:

– Вот негодница, а? Мам! – она обратилась к старухе. – Ну, ты куда смотрела?

– Да я только отвернулась, а эта чертовка!..

– Полно вам, – непривычно мягко, нежно сказал буревой. – Пошли, Смеянка, гостинцы смотреть.

– Гостинцы-ы-ы! – заверещала девчушка.

Ингигерд с удивлением наблюдала на Буревоя, который из грозного воина превратился в милого доброго мишку. Дражко хмыкнул:

– Сестрёнка – единственная, кого в нашем роду принято баловать. Когда она появилась на свет, отец единственный раз на моей памяти не ворчал полных три дня.

?-?----??----?-?

Первым делом растопили баню. Долго парились, мылись, лупили друг друга берёзовыми веника от души, затем прыгали в реку, остывшую к вечеру. А затем – чарка холодного кваса.

– Эх-х-х-х… – протянул довольный Ратмир. – После долгого похода – самое то. Что ещё для счастья надобно?

Дражко ничего не говорил. Молча раскинулся на скамье, вдыхая поглубже прохладный воздух. Кое-что для полного удовлетворения было бы неплохо сделать. Но это позже – времени теперь вполне достаточно.

– Брат. – Судя по тону, Ратмир явно настроился на серьёзную беседу.

Жаль. А ведь так всё хорошо шло…

Говорить было лень, поэтому Дражко вопросительно хмыкнул.