Во имя жизни

— Разве это справедливо? — Доктор задал вопрос как загадку—легкую, но с подвохом.—Только потому, что он...

— Может быть, господь воздал бы ему иначе, я не знаю, но церковь учит...

Отец чувствовал, что сын ищет всеобъемлющий ответ. Церковь учит... Церковь говорит... Господь наш Иисус Христос... Приобщение святых тайн... Доктор Ласаро поймал себя на том, что у него вызывает любопытство этот мир новен46 и свечей, где хлеб и вино превращаются в тело и кровь господню, где детям является женщина, от которой исходит свет, где смертные толкуют о бессмертии, о явлении бога, о воскрешении мертвых к судному дню. Доктор чувствовал себя изгнанником в мире религии и не жалел об этом: ни его обычаи, ни даже география не привлекали доктора Ласаро. Но сейчас в машине, врезаясь в ночную тьму, он ощущал смутное разочарование, теснение в груди, будто его лишили какой-то неведомой радости.

Из-за холма навстречу им с ревом выскочил автобус, его фары ослепили доктора; он невольно затормозил и прижался к краю дороги. Машину накрыло облаком пыли.

Стекло со стороны водителя было опущено, и пыль заполнила машину — густой колючий порошок. Доктор не успел закрыть лицо руками и едва не задохнулся — кашлял, тер глаза. В свете фар он видел, как пыль постепенно оседала, и, когда видимость стала хорошей, доктор, сглотнув пыль, снова выехал на дорогу; руки у него затекли и ныли от боли. Последние полмили до города он ехал молча, раздражал песок, хрустевший на зубах. Пустое шоссе стремительно разворачивалось перед ними.

Они въехали в спящий городок, промчались по пустынным улицам, мимо обезлюдевшей рыночной площади, освещенной луной, мимо тесно прижавшихся друг к другу домишек, так хорошо знакомых доктору Ласаро. Сколько раз возвращался он вот так же ночью по притихшему городу, оттуда, где только что распрощался с жизнью человек или же закричал принятый доктором младенец, и мысль о постоянном движении, перемене, о днях, бегущих своей чередой и приближающих великое откровение, снова тронула душу, хоть он и не смог выразить ее в словах. Он сделал последний поворот и въехал на посыпанную гравием подъездную дорожку к гаражу. Бен закрыл ворота. Доктор Ласаро некоторое время сидел в машине молча, давая отдых усталым глазам, ощущая мерное биение сердца и вдыхая запах пыли, которой пропитались и кожа, и одежда. Потом, обойдя душевую, вошел во двор, где его ждал Бен.

Когда они повернули к дому с цементными стенами, доктор Ласаро с непривычной нежностью положил руку на плечо сына. Они были вместе в этой поездке, они благополучно вернулись домой. Он впервые за многие годы почувствовал в сыне близкого человека.

— Прости, Бен, что задержал тебя допоздна.

— Не беспокойся, папа, все в порядке.

— Ну и ночка выдалась! Узнает мать, как ты проявил себя в доме Эстебана, обрадуется.— Покровительственный тон на сей раз был едва заметен. Ласково потрепав сына по щеке, доктор добавил: — Преподобный отец Бен Ласаро.

Эта неуверенная шутка тоже говорила о новом чувстве товарищества между ними.

— Что мне сделать, отец Ласаро, чтоб обрести жизнь вечную? — сонно улыбнувшись, произнес доктор.

Он распахнул дверь и, шагнув под сводом темноты в привычную глубь дома, подумал: а для любви в этой жизни времени у человека много, очень много. Но сон мгновенно скрыл в тумане забытья этот последний в ту ночь проблеск сознания.

ФАННИ А. ГАРСИЯ

Фанни А. Гарсия — молодая писательница, автор коротких рассказов, эссе, радиопьес. Пишет на тагальском языке. В 1972 г. окончила Университет Филиппин, работала научным сотрудником и редактором в Бюро стандартов средств массовой информации, одновременно преподавая филиппинскую литературу в средней школе. С 1969 г. печатается в ведущих литературно-художественных журналах. Лауреат многих национальных премий.

ДУРНАЯ ПРИМЕТА В ПАНТАБАНГАНЕ

Он не был коренным жителем Пантабангана. Он приехал к родственникам и нашел здесь свое счастье: ему понравилась девушка по имени Пина.

Даниэлю пришлось продлить визит, чтобы еще до отъезда получить согласие Пины. Вскоре он вернулся вместе с родителями. Его приняли в дом невесты и после недолгих приготовлений отпраздновали свадьбу.

Даниэль поговорил со старостой деревни и тещей и стал арендатором полутора гектаров земли. В Пантабангане достаточно выпадало дождей, и Даниэль собирал до двухсот каванов47 риса в сезон.

Когда случилось это несчастье, у Даниэля уже было двое детей, Эдмонд и Риа. Однажды в хижину, рыдая, вошла сестра Даниэля и сообщила, что их отца не стало. Он задолжал тысячу песо господину Сантосу, но из-за того, что тайфун уничтожил урожай, не смог вернуть долг. Господин Сантос пришел к отцу и заявил, что забирает буйвола за долги. Отец ответил, что если у него возьмут карабао, ему не на что будет жить. Они заспорили. Господин Сантос велел людям забрать карабао. Отец вскипел, выхватил нож и бросился на господина Сантоса. Но у того было ружье. Он выстрелил несколько раз, и отец тут же скончался.