Во имя Зоны

– А я бы назвал Лестница-в-Ад, – сказал Падла, отодвигаясь от края. – Я не говорил, что боюсь высоты? Такой, настоящей высоты, когда бездна разверзается под ногами. Когда знаешь, что лететь будешь опупительно долго и можешь не сдохнуть по дороге. А потом еще шмякнешься об землю и перед смертью успеешь всеми костями почувствовать этот шмяк. – Он отвернулся, передернув плечами. – Нельзя ли обойти?

– Неужели наш бесстрашный бандит чего-то боится? – ухмыльнулся Рваный.

Монолитовец медленно покачал головой:

– Это самый короткий путь.

Цыган снял рюкзак, поставил на землю, нагнулся над обрывом, вглядываясь в горячую бездну. Видимо, когда-то здесь текла река и через нее был перекинут мост – каменные опоры и железный настил. Остатки моста еще были там – по одной ферме с каждой стороны. При образовании этой трещины опоры съехали вниз метров на пять, середина моста провалилась. Но расщелина была рваной, неровные каменистые стены местами подходили довольно близко друг к другу, кое-где из них торчали валуны или остовы каких-то машин – воздух внизу плавился, не давая увидеть подробности. И по этим каменным полкам, по выдающимся из стен автомобилям можно было перебраться на другую сторону.

Одна проблема – вероятные «ступени» располагались довольно далеко друг от друга и доходили почти до самого дна. Где, между прочим, полыхали жарки.

– Сколько у нас веревок? – скидывая рюкзак, спросил Долг. Он снял с ремня бухту, начал разматывать.

Цыган взялся за конец веревки:

– Я первый.

– Ты нам будешь нужен дальше. Пойдет Рваный.

Лицо свободовца вытянулось:

– А я, значит, не нужен? Долг, ты чего все время меня вперед пихаешь, будто я таран какой-то, честное слово?! Пусть вон Падла лезет, ему полезно будет перебороть страх высоты. Клин клином вышибают. – Он мотнул головой в сторону отошедшего от края бандита, сальные пряди рассыпались по плечам, прикрыв изуродованное взрывом ухо. Рваный вытащил из кармашка на лямке «разгрузки» резинку и собрал волосы в хвост.

Падла поднял брови, услышав такое, но решительно шагнул вперед. Широкое лицо его потемнело, однако бандит протянул руку:

– Давайте вашу подвязку.

Долг взялся за висящий на груди «калаш»:

– Пойдет Рваный.

Амбал отступил:

– Долг, ты чего? Совсем взбесился! Ты друга, что ли, пристрелишь? Мы с тобой столько прошли!

Падла подобрал выпущенную долговцем веревку, огляделся в поисках камня, за который ее можно было бы перехлестнуть. Слева и справа от того места, где стояли сталкеры, обрыв был изрезан, из земли торчали валуны.

– Пойдет Рваный, – напряженно повторил Долг. Он медленно перекинул ремень через голову, поднял автомат к плечу. – Это дело принципа. Мы уже говорили с тобой, Рваный, о выполнении приказов.

– Блин, да ты меня пристрелишь, что ли?! – выкрикнул свободовец, побагровев. – Из-за какого-то наемника?!

– Выполняй приказ, Рваный, – с напряженным спокойствием сказал Долг. Палец на спусковом крючке напрягся, ствол «калаша» смотрел в грудь свободовцу.

– Хватит, Долг, – нахмурился Цыган. – Нас мало, а мы только в начале Могильника…

Щелкнул выстрел, пуля выбила песок из земли возле ботинка Рваного. Долг быстро вернул ствол в прежнее положение.

– Последнее предупреждение, – сказал он. Левое веко его дернулось.

Испуганный Ботаник подошел ближе, успокаивающе подняв руки:

– Долг, придите в себя, вы же воспитанный человек, человеческая жизнь дороже принципа, тем более что Рваный – наш товарищ…

За холмами послышался низкий гул, он нарастал, приближаясь.

– Патруль!

– Вегтушка! – одновременно заорали Падла и Сержант.

Все задрали головы. Среди облаков мелькнул вытянутый силуэт Ми-24.

– Надо лезть вниз, тогда они нас не заметят, – сказал монолитовец.

Сержант снял с пояса бухту, связал две веревки – свою и Долга, затем быстро сделал ведёрный узел на выдающейся над обрывом железной балке – остатке крепления мостовой опоры – и кинул в расселину оба конца. Подергал, проверяя на крепость, взялся за одну веревку, сел на краю обрыва и, перевернувшись, повис. Над расселиной осталась его голова.

– Спускайтесь по коренному концу, – сказал он. – Проверяйте узел, подтягивайте, если что. – И исчез, быстро перебирая руками.

Долг опустил «калаш», перекинул ремень через голову.

– Цыган, страхуй Ботаника! Падла, вниз, Рваный, замыкаешь!

Рамир нагнулся за рюкзаком, кивнул лаборанту:

– Иди сюда.

Ботаник, приблизившись бочком, присел на корточки у обрыва, вцепился в веревку и умоляюще глянул на Рамира:

– Высоко же!

Цыган посмотрел на приближающуюся вертушку – черный силуэт на серых облаках. Низкий гул нарастал.

– Поймаю, если что, – буркнул он, соскальзывая в расселину. Повиснув над пропастью, он задрал голову и крикнул: – Давай!

Со дна поднимался теплый воздух, шевелил волосы на голове. Мышцы на руках напряглись, удерживая вес тела и нагруженного консервами и патронами рюкзака. Цыган обвил веревку ногами и стал сползать. Ладони заныли, несмотря на толстые повязки. Ботаник повис над ним, зажмурив глаза и вцепившись в веревку, как боящийся темноты ребенок в плюшевого мишку, когда родители выключат свет.