Во славу человечности!

Клетч боялся поверить, что то, что произошло, созвучно его мыслям. Он устал видеть нищету и ненависть побеждённых. Он, как и Семич, постоянно находится в разъездах, но не карает, а пытается мирным путём урегулировать возникающие споры. Он не просто так ещё летом осмелился предложить альфе дать возможность берам хотя бы расселиться по стране. В этом он видел выход для стаи и для беров, но нынешние предложения советника, а его устами говорила правительница лейнов, неописуемы в своей смелости! Дерзко, сильно, рискованно, на грани безумия! Всё внутри него говорило, что так и надо, но опыт подсказывал, что теперь беды не избежать, и всю стаю ожидают кровопролития, а если ещё нападут кланы с ТЕХ земель, то их всех ждёт крах!

Двое других бет, вставших на сторону вожака, не знали, что думать. Они считали Гора сильным альфой, его избранница им понравилась и, несмотря на то, что она человечка, они сами почувствовали её силу. Они помнили её по летнему визиту. А побывавшие на осеннем празднике главы некоторых городов не соврали, сплетничая о том, что она особенная.

В стае давно назревала потребность перемен и то, что они теперь Империя, это правильно. Надо расти, меняться, подстраиваться под новые обстоятельства. Рядом огромные земли дружных кланов, живущих по-другому, а они продолжают жить так, как будто только что из леса вышли.

Надо делать шаги вперёд, но страшновато. Им страшновато, а альфа готов вести их к новой жизни! И если у него получится установить мир на их землях, то никого не будет сильнее и мощнее их империи! Дожить бы до этого! И какое счастье, что хитрозадому Бризу выдрали горло, больше не будет мутить воду, прикрываясь заботой о благополучии стаи.

Весь замок ночью был заполонён тревожными мыслями! Все думали о будущем. Только Гор с Анной, пережив стресс, отдались своим чувствам. Не осталось места для мыслей, всё внимание было подарено эмоциям. Они познавали свои тела заново при помощи друг друга, открывали в себе чувственность, которая стала необычайно острой, яркой, реагирующей на ласковые прикосновения будоражащим теплом и волнением.

— Я готовилась ко многому, но не ожидала, что ты из-за меня потеряешь столько наместников! Гор, нам жизненно необходимы перемены, я думала разворошить улей, дать тебе время понаблюдать со стороны, но… Почему они набросились? Они казались такими разумно-спокойными? Они улыбались мне и слушали…

— Не из-за тебя, любовь моя, — шептал он ей в ухо, пока нёс в свои покои, — они давно не ходят со мной в походы, им не нужны перемены. Для них стая — это только вверенная им в управление территория, и дальше границ своих земель они видят. Черен отнёс их к условно преданным мне бетам, но я их не трогал, так как они выполняли свою работу без нареканий и не одно десятилетие.

— Теперь их семьи поднимут бунт?

— Всё может быть.

— Надо что-то придумать.

— Придумаешь, а сейчас у нас брачная ночь, — жарко прошептал он и, оставив разговоры, занялся делом.

Здесь и сейчас главенствовать будет он. Потом, как-нибудь они попробуют переиграть роли, но в эту ночь он потребует от неё полного подчинения. Он продемонстрирует ей, что она может во всём положиться на него, что он сам проследит за её удовольствием, что это его право дарить ей телесную радость и наслаждаться её любовью.

Аня придержала рукой блузу, и Гор не стал спорить, стянув с неё юбку. Она ахнула и прикрылась внизу, а он оголил её сверху.

— Зачем закрываешься? Ты восхитительна!

— Я? Не знаю, всё так быстро и неловко, что только я раздета…

— Можешь раздеть меня.

Аня кивнула и схватилась за его рубашку, аккуратно вытягивая продолговатую пуговицу из прорези, а он взял и разорвал все застёжки.

— Так быстрее и мне приятнее, чтобы ты касалась меня, а не одежды.

— Вот так?

— Да, — выдохнул он и нетерпеливо скинул штаны.

Аня думала, что прежде, чем они окажутся обнажёнными, перед этим будет выпиты пара бокалов воды или вина, сказаны какие-то слова, а тут не прошло и минуты, а они уже нагие.

— Ты ведь не была раньше с самцом?

— Нет, но я знаю, что происходит между парой.

— Подглядывала?

Аня поперхнулась, но не время вдаваться в объяснения и поэтому согласилась с предположением.

— Можно и так сказать, — тихо ответила она.

Гор не понёс её на кровать, а подсадил на подоконник и целовал, гладил, успевал шептать милые, откровенные глупости. Она пыталась отвечать ему, но не всегда успевала и тогда позволила себе только принимать его ласки.

Как только перестала думать, что ей надо делать для его удовольствия, так усилились собственные ощущения, и тело зажило своей жизнью. Губы тянулись за его губами, тело бесстыдно прогибалось навстречу, чтобы получить свою порцию тепла и удовольствия, а ноги перестали скрывать и защищать сокровище, наоборот, обхватывая и притягивая того, кто решил забрать всё себе.

Как только она забылась, так ещё крепче стали его объятия, жарче ласки и порывистее движения. Он словно обезумел и тянул её в это безумство. В какой-то миг всё закружилось и спины коснулся холодок простыни, а потом снова жар его тела и жадные руки.