Во славу империи

Саттор сунул в карман коммуникатор и поднялся с кресла, на котором выслушивал душещипательную историю о пленении капрала.

— За мной, — приказал он технику. — Покажешь, где орел наш томится.

Орла командир нашел в невменяемом состоянии. Пьяный в стельку Кучера сотрясал свое узилище и грозил смертными муками стражам порядка. Саттор обернулся к растерявшему пыл Спиваковски и произнес, не скрывая сарказма:

— Их сиятельство гневаться изволят. И речь какая витиеватая, сплошные ямбы с хореями.

— Огорчился, похоже, сильно, — ответил техник и сбежал к ожидавшей их машине, как только командир отвернулся.

Здесь, в участке, Рик узнал, как дело обстояло на самом деле. И по мере рассказа дежурного офицера, ореол великомученика над головой капрала Кучеры заметно таял. Саттор слушал, играя желваками. Техник, решивший вдруг вернуться, встретился с тяжелым взглядом командира и снова растворился в пространстве.

Майор слегка расслабился только тогда, когда услышал:

— Инсаро Талиссеро требует жесточайшего наказания…

— Инсаро может требовать, чего угодно. Помимо того, что капрал подданный Гей, он еще и военнослужащий. По закону вы не можете рассматривать его дело без присутствия представителя империи, по союзному соглашению, судьей являюсь я, как его командир и в отсутствии вышестоящего чина. Поэтому, как законный представитель империи, я требую немедленного освобождения моего человека. А как представитель закона Гей, наказание капралу буду определять тоже я.

— Но… — попытался возразить офицер, однако майор прервал его:

— Я лично урегулирую вопрос с инсаро. Со своей стороны вы можете сообщить в Штаб КФ об инциденте, отчет о действиях капрала и наказании за отвратительную выходку буду давать уже я. Если вы переживаете, что я спущу Кучере то, что он учинил, то могу заверить, что свое он получит сполна. А теперь я хотел бы попросить вас проводить меня к капралу, мне хотелось бы кое-что сказать ему, пока мы не покинули вас. Острая потребность в диалоге, — закончил с недоброй усмешкой майор.

Помявшись, дежурный все-таки проводил Саттора к камере, где бушевал Кучера. Правда, к моменту, когда Рик стоял у запертой двери, капрал успел угомониться, но сразу ожил, когда увидел в открывшемся дверном проеме своего командира.

— А я вам говорил, что хрен вы получите, а не Кучеру, — злорадно произнес он, и Рик попросил:

— Оставьте нас наедине, пожалуйста.

Офицер прикрыл дверь, и Саттор, уже не сводя тяжелого взгляда со своего подчиненного, подошел к капралу. Короткое мгновение любовался на пьяную ухмылку, а затем припечатал ее к зубам дебошира. Кучера отлетел к стене, сполз на пол и проревел:

— За что?!

Рик пересек камеру, схватил капрала за грудки и рывком поставил на ноги, сейчас не ощущая его немалого веса.

— Ты у меня в карцере будешь гнить, пока не вернемся на Землю, — шипящим полушепотом пообещал взбешенный майор. — Спишу на хрен, понял? С волчьим билетом пойдешь в запас до окончания контракта. Будешь на космос смотреть только через иллюминатор круизного лайнера.

— За что? — уже с меньшим апломбом повторил капрал.

— Ты, мразь, всех нас опозорил, — отчеканил Рик.

— Командир, это он на…

Но новый удар прервал Кучеру на полуслове, и тот, прикрывшись рукой, замолчал. Майор подтолкнул его к двери, придал ногой ускорения и после этого выдохнул. Стало легче. Пока он слушал, как его подчиненный домогался чужой женщины, а после избил защищавшего его мужчину, Саттора душило желание проехаться по физиономии дурака, опозорившего планету, космический флот, своего командира и весь экипаж «Шустрого». Более того, Рик уже предчувствовал, какой скандал учинят аривейцы после избиения их собрата, что услышав — инсаро, испытал настоящее облегчение.

Каждый законнорожденный аривеец имел свой гарем. Там жили жены — аривейки и наложницы — представительницы других планет, подписавшие брачный контракт. Но аривейцы не просто так считались самыми любвеобильными мужчинами Альянса. Имея под рукой достаточное количество своих женщин, они никогда не пренебрегали свободными любовницами, им даже отдавали предпочтение. И пока жены и дурехи, попавшиеся на крючок обольстителя и подписавшие контракт, кисли в гареме, их благоверный вовсю развлекался на стороне. И от таких связей тоже рождались дети.

Те, что появлялись от жен и наложниц, носили звание — менсаро, что подчеркивало статус их законного рождения. Правда, на наследство и на главенство над кланом могли рассчитывать только чистокровные аривейцы. Дети наложниц получали опеку, им помогали устроить их будущее, они могли продолжать служить клану, но не больше. А вот дети любовниц, если отец их признавал, что бывало не всегда, и даже нечасто, им давалось звание — инсаро — незаконнорожденный. Отец мог помогать и обеспечивать и это дитя, но для клана он оставался чужаком, и пользовался какими-то благами, только пока его родитель был жив.