Во славу империи

Вот тогда пришла другая идея, которую должны были воплотить Прыгуновы. Профессор выглядел довольным, он с оживлением рассказывал дочери о том, до чего ему удалось добраться в ее отсутствие. Настя рассеянно улыбалась, кивала отцу, кажется, слушая его вполуха. Сейчас открытия и находки не будоражили ее воображения.

— Когда мы теперь увидимся? — спросила она перед тем, как сесть в вездеход.

— Я постараюсь выбираться к тебе, как можно чаще, — обещал Рик. — Но разговаривать каждый день нам никто не помешает.

— Это так мало, — вздохнула Настя, и майор привлек ее к себе:

— Когда всё закончится, мы будем встречаться чаще. Если я не смогу приехать на объект, то ты сможешь добраться до гарнизона. Пока придется потерпеть.

— Но потом тебя могут отозвать с Демоса…

— Я ведь на службе, солнышко, — улыбнулся Рик. — Мы еще обговорим, как жить дальше, а пока надо закончить важное дело. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Просто помоги мне в этом — не накручивай себя и не придумывай то, чего нет. Хорошо?

— Хорошо, — ответила она, глядя Саттору в глаза.

— Люблю, — шепнул Рик и склонился к ее губам, уже не обращая внимания ни на Виктора Прыгунова, ни на Чоу, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ноги в ожидании, когда они отправятся в «улей».

— И я тебя, — ответила девушка, немного расслабившись, и первой направилась к вездеходу.

Майор последовал за ней. Бергер, стоявший рядом с Прыгуновым, скользнул взглядом по Саттору и Насте и продолжил говорить:

— Следуйте инструкциям, профессор, никакой отсебятины.

— Прекратите разговаривать со мной, как с маленьким, — проворчал Виктор. — Во-первых, я старше вас, а во-вторых, память у меня хорошая, и я сделаю всё, что вы просили.

— Повторите, — потребовал службист.

Прыгунов закатил глаза, но все-таки ответил:

— Я ужесточу контроль за проходом под землю. Теперь туда будут входить только те, кого я одобрю. Грузчиков заменят роботы, и это, кстати, даже неплохо. Хоть никто не будет ныть по поводу ночных работ…

— Не отвлекайтесь, — одернул его Бергер.

— Вселенная, дай мне сил, — протяжно вздохнул Прыгунов. Наверное, Стен подумал то же самое, но выражение его лица не изменилось. — Хорошо. Значит, роботы заменят грузчиков, и я объявлю, что все находки будут отправлены в гарнизон. Довольны?

— Нет, — ровно ответил капитан СБГ. — Вы не сказали самое важное.

— Папа, — вмешалась Настя, — господин Бергер хочет напомнить о главной части провокации.

— Да помню я, помню! — воскликнул ее отец. — Когда мы поднимем новую находку, я должен отправить ее на склад и сказать, чтобы Свенссон подготовил ее к отправке вместе с прежними материалами, потому что за ними вскоре приедут.

— И?

— Что — и? — надменно переспросил профессор. — Если не будете перебивать, то мы прекрасно обойдемся без ваших комментариев. После того, как объявлю о скорой отправке, я свяжусь с вами и скажу, что груз будет готов через три часа. После этого продолжаю заниматься своими делами.

— Отлично, — улыбнулся Бергер. — Я рад, что вы всё запомнили.

После посмотрел на Настю, и она едва заметно кивнула. Девушка не должна была ехать в «улей», на этом настаивал Саттор. Он не хотел, чтобы Настя опять оказалась втянута в чужие игры, ей уже хватило приключений. Однако был вынужден согласиться, что только она сумеет проследить за исполнением намеченных действий. На профессора надежды было мало. Никто не сомневался, что он готов помочь военным, уже хотя бы ради того, чтобы скорей вернуться к работе. Но его легко увлекающейся натуре доверяли мало. И потому Настя уезжала вместе с отцом.

Виктор был этому рад, а вот девушка счастливой не выглядела.

Рик чувствовал взгляд Насти, понимал, какие мысли могли бродить в голове девушки, не имевшей ни опыта отношений, ни достаточной уверенности в себе, но сейчас было не место и не время обсуждать, как он видит будущее. Еще настанет момент, а пока оставалось полагаться на ее разумность и… на ее отца, который непременно загрузит дочь работой и не оставит ей время на домыслы. Главное, сейчас устранить угрозу и больше не видеть Настю в восстановительной капсуле…

Покачав головой, Саттор вдруг осознал, что личное стало превышать долг перед империей. Он уже мало думал об остальных обитателях «улья», сосредоточившись на одном человеке. Наверное, то же самое чувствовал Георг, когда был готов преступить закон: то отвоевывая право на отцовство, то отправившись с приемным сыном к Адоре, чтобы вызволить его друга, то мстя траорцам за гибель Рика, которой так и не случилось. Майор, всегда знавший, что приемный отец его любит, как родного, наверное, впервые осознал, насколько он дорог генералу. А его любовь и забота стоили дорого.