Во славу русскую

— По всем понятиям выходит, что вы нарушили условия гешефта, а деловой разговор решили заменить подлым убийством. Поэтому — золотые гульдены в мой саквояж, остальные делите как хотите.

Соломон хотел что-то возразить, но чёрный глаз револьвера, качнувшийся в его сторону, отбил желание спорить. При всей словоохотливости, каторжанин решился заговорить лишь в карете в пригороде Буды.

— Таки вы меня не убьёте?

— Я никогда не делаю этого зазря, — я улыбнулся ему, зная, что на обезображенном лице улыбка выглядит как едкая ухмылка. При виде гримасы двойник и гримёр, скукожившиеся на другом сиденье кареты, вздрогнули от дурного предчувствия. Не оставлять свидетелей — не входит ли это в понятие «не зазря»?

При расставании трое пособников получили очень приличную сумму: даже после штрафа, наложенного за попытку стрельбы при дележе, евреи остались совершенно не в накладе и могли праздновать самое успешное ограбление в истории криминальной Австрии. Оно стоило того, чтобы скрыться из страны и вдали от неё зажить припеваючи.

Глава 22

Шандор Кечке срочно уехал из столицы, обосновавшись в Пеште. Лидер новорождённой Мадьярской национальной партии через неделю удостоился моего визита, но уже без грима. Конечно, меня отличает огромный для этого времени рост, он редок, но отнюдь не уникален. В качестве предводителя банды парень меня не опознал.

— И так, герр Кечке, вы участвовали в налёте на банк, где я хранил свои сбережения.

Смуглый от природы Шандор побледнел как снег. Мне показалось, что через минуту начнут белеть сединой и чёрные гусарские усы, неуместные на типично школярском лице с круглыми стёклышками очков.

— Отку… гм… Откуда вам известно?

— Не важно. Плохо одно — там хранились средства, кои отложены были на поддержку освободительных движений на землях Австрийской тирании.

— Майн Гот! — воскликнул начинающий политик, точь-в-точь как жандарм перед смертью. — Как же это исправить?

— Работать дальше! Назовите, с кем вы намерены вместе идти на баррикады? Сколько дать ружей и пистолетов? Отвечайте!

Ни в грош не ставя студента в качестве лидера карбонариев, я смог выйти через него на действительно серьёзных националистов, готовых воевать до последнего живого австрийца — Шандора Петёфи, Пала Вашвари и Михая Танчича. Вскоре по Дунаю поднялась баржа, груженная вдоль палубы корзинами с обычным товаром. В её трюме приехали сотни ружей и пистолетов, порох и свинец. Современное оружие — винтовальные магазинные карабины и револьверы — я не осмелился сюда ввозить, ибо оно когда-нибудь да выстрелит по русским.

Заодно выяснялась одна чисто политическая неприятность. Эрцгерцог Иосиф Антон Иоганн Австрийский, фактически — наместник императора в мадьярских землях, был до прискорбия популярен среди венгров и умудрялся сглаживать резкие углы, постепенно добиваясь некоторой автономии края и распространения национального языка. Принимая решение о его участи, я искренне пожалел, что вынужден так поступить с достойным человеком, ибо подобные среди Габсбургов — редкое исключение.

Но выхода не было. В дождливый осенний день, когда газеты заполнились аршинными заголовками, что империя не может более терпеть прямое вмешательство России в польские дела и объявляет войну, на подножку кареты эрцгерцога вскочил полноватый молодой человек невысокого роста. Несмотря на вице-императорский статус, Иосиф Антон Иоганн разъезжал по Буде и Пешту без гусарского сопровождения, некому было сбросить злоумышленника или хотя бы крикнуть, как в день убийства Генриха Четвёртого: берегись, Наварра! Человечек достал двуствольный пистолет и выстрелил дважды, потом отшвырнул оружие, проорав что-то вроде «смерть покровителю мадьярских обезьян», с тем растворился среди узких улочек.

Под шум от убийства, перекрывший новость о войне с русской державой, я вернулся в Вену, где незамедлительно был вызван к полковнику Императорско-королевской жандармерии фон Шварцу в знакомый кабинет.

— Вы нашли грабителей? Пострадали и мои вклады, — я бросился в нападение с порога. — Надеюсь, наши отношения позволят рассчитывать на правдивые сведения?

— Без сомнения, герр Трошкин. Но есть моменты, которые считаю своим долгом прояснить.

— Извольте, полковник.

— Признаюсь, жестокое убийство эрцгерцога сейчас затмило смерть двух жандармов. Однако есть, повторяюсь, некоторые настораживающие моменты. Оба раза вы находились в городе, где случались преступления — в Вене и Пеште. Из этих городов тут же выехали, причём каждый раз мне докладывали, что наши… гм, опекуны вас теряли из виду. Не слишком ли много совпадений?