Во сне и наяву

Ирра не собирается с ним спорить: Повеление так повеление. Она молча отворачивается к окну. Роэ смотрит на неё и опять думает, что видок у неё ещё тот, когда она в своём естественном обличии. Так, больше уже не разговаривая, они доехали до пересечения Московского и Благодатной, прямо напротив Университета МЧС. Роэ снова потянулся через девочку, открыл дверь.

— Начни отсюда. Червь входит на юге, может, нам повезёт, и мы найдём его быстро.

Ирра покосилась на него всё так же неодобрительно: быстро найдём по дождю? Ты будешь искать? Посмотрела и вылезла на дождь.

«Ну, дело запустилось». Он был уверен, что рано или поздно Ирра найдет червя. Виталий Леонидович мог ещё кое-кого включить в поиски, но пока этого не требовалось. Он посмотрел на одиноко стоявшую под дождём Ирру и небрежно бросил Мартышке:

— Домой.

Глава 37

На завтрак она съела много, едва остановилась, чтобы не съесть то, что хотела оставить на завтрак папе. На улице дождик, пока отводила близнецов, промокли кроссовки. Стала искать себе одежду и обувь. И ничего. Вся одежда, вся обувь, которую она носила ещё прошлой весной, — всё было ей мало. Светлана полезла в рюкзак. И с волнением достала оттуда пачку денег. Да, это очень приятное чувство — держать в руках столько денег. Но, с другой стороны, ей нужно столько всего купить. В прихожей запищал домофон — папа вернулся. Она делит деньги на неравные части, не считая их, большую часть прячет под матрас, вторую часть в рюкзак. Вскакивает и идёт в прихожую открывать дверь.

До школы добежала, вся промокла. Но всё равно, под эффектом фикуса ни холода, ни усталости не чувствовала. Влетела в класс за пару секунд до звонка, бросила рюкзак на стул.

— Всем привет.

И вдруг в ответ:

— Здарова, Фомина, — кричит ей Мурат Сабаев на весь класс.

И другие пацаны тоже с ней здороваются:

— Здарова, Фома!

Девочка даже растерялась. Когда такое было, чтобы кто-то откликался на её «привет» таким образом? Теперь все одноклассники посмотрели на неё.

— Фомина, ты всё-таки ходишь в солярий? — замечает Люба Бельских.

«В солярий?»

— Да нет. Я просто… Ну…

Люба трясёт головой, закатывает глазки, весь ей вид показывает: Господи, ну что ты тут пытаешься скрыть? Это же очевидно. Впрочем, делай как знаешь.

— Какой солярий, это обычный петербуржский загар конца сентября, — ёрничает Ксюха, самая высокая девочка в классе.

Это странно, раньше на неё внимания никто не обращал, а теперь все здороваются. Это из-за монеты?

Звенит звонок, в класс с хохотом и шумом вваливается пара ребят, и за ними Пахом. И Пахомов, вдруг идёт к её парте, и небрежно кидает свой рюкзак, валится с шумом на стул рядом с нею:

— Здарова, Фома.

Он тянет к ней руку, и поначалу Света даже не понимает, что он от неё хочет, ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять: он здоровается с нею. Девочка аккуратно прикасается к его руке. От Пахомова пахнет сигаретами. Кажется, он никогда не причёсывается. И всегда… грубый:

— Я сейчас пацанам рассказал, как мы вчера барыгу шваркнули, все заценили, как ты ему накатила в табло с носка, — Пахомов смеётся.

«Господи! Какой же он дурак! — Светлана открыла от удивления рот, она старалась об этом не думать, даже не вспоминать. — Ведь это опасное дело, ведь барыга — это… криминал, ну, мафия там всякая, ведь он будет их искать, чтобы отомстить, а этот идиот ещё и хвалится этим, всем про это рассказывает».

Она хотела уже высказать ему, но тут пришла учительница химии, все встали. И Света полезла в рюкзак за тетрадью и ручкой. А весь класс, девочка это чувствовала кожей, смотрел на них. Смотрел и недоумевал: это что такое творится? С чего это первый хулиган и задира школы теперь трётся с этой зачуханной спортсменкой?

А фикус есть фикус. Девочка успела наудивляться. И тому, что Пахом что-то шептал ей весь урок, и тому, что на следующем уроке он опять сел к ней за парту, и тому, что теперь другие пацаны подходили и садилась перед ними, чтобы послушать, как Пахомов рассказывает им про Валяя. В общем, было много удивительного, пока ей в самом начале четвёртого урока не свело мышцы на животе. Это было очень неприятное чувство. Света подняла руку, чтобы отпроситься.

— Фомина, ты чего? — сразу спросил её Пахомов.

— Надо, — коротко бросила она и, получив разрешение, вышла в туалет. А там, как и положено, её начало крутить всю. Разрывать мышцы и сухожилия, но… Эти ощущения были уже не такие острые, как в первый или второй раз. Судороги сворачивали пальцы и руки до плеч уже не так яростно, и длились они намного меньше, и ей уже не было так страшно, как в первые разы. Но всё равно: это было больно.

Просидев в туалете весь урок, переждав самый пик судорог, она на перемене взяла и сбежала из школы.

Всё ещё чувствуя себя неважно, она пошла домой. Именно пошла, несмотря на непрекращающийся мелкий и нудный дождик, так как бежать, когда то и дело крутит мышцы по всему телу, она не могла. А ещё, она начинала уже волноваться по этому поводу, ей зверски хотелось есть. Желудок ещё на третьем уроке начал бурчать, и ей было неудобно из-за сидящего радом Пахомова.