Во сне и наяву

Ну, ей даже и думать было не нужно, чтобы угадать, кто орёт на весь двор. Девочка и не думала сбавлять скорость, но убегать от него, как раньше, было как-то неудобно.

— Фомина, да погоди ты! — орал одноклассник, топая сзади.

И тут девочка так разозлилась на него, что даже остановилась и, не поворачиваясь, стала ждать его приближения, пока не услышала совсем рядом:

— Здарова, Фома!

Тут она повернулась и, глядя на него с большой неприязнью, очень зло сказала ему через сжатые в нитку губы:

— Пахомов, у меня вообще-то имя есть! Ты хоть знаешь, как меня зовут?

— А-а… Ну, это, знаю, — Пахом даже растерялся. — Света.

«Света! Света! — она отвернулась от него и быстро пошла. — Господи, как он это произнёс! Фу, это противно. Лучше бы я этого не слышала».

Девочка не смогла бы сказать, что в его произношении было не так. Но что-то было, возможно, тон… Этот его вечный тон грубостей и насмешек её смущал. Или голос. Или и то, и другое. В общем, в устах Пахомова её простое имя звучало… странно, как минимум.

— Чего делала вчера? — спрашивал Пахомов, топая рядом.

Света взглянула на него: непричёсанный, у дорогой куртки ворот надорван, она ещё и грязная, видно, как с Валяем сцепился, так даже и не подумал почиститься, сам весь безалаберный какой-то, грубый. Посмотрела девочка на одноклассника и зачем-то сказала ему небрежно:

— Ночью на меня марабу наехал, раньше я от таких бегала, а вчера лень было бежать, решила врезать ему палкой, так он подбежал, а драться побоялся, ушёл.

Пахомов посмотрел на неё то ли с подозрением, то ли с опаской, а после спросил осторожненько:

— А марабу — это кто?

— Пахомов, — Светлана уничтожила его взглядом, — пора бы тебе знать, это птица такая большая.

— А! Птица. Понял.

— После него я убила огромного кузнечика, — зачем-то продолжала удивлять одноклассника девочка, — проткнула ему грудь палкой с жабьим ядом.

И тут Пахомов расплылся в улыбке:

— Гамалась? — он смеётся. — А я думаю, что она несёт, сразу и не допёр, что ты играла. Во что играешь?

— В Истоки, — ответила Света.

— И что, норм игра?

— Жуткая пипец!

— Надо посмотреть, — говорит Пахом.

— Не надо, тебе не понравится.

— А ты раньше анимэшки смотрела, сейчас смотришь? Или разлюбила?

— Некогда, очень хотела бы посмотреть что-нибудь, но времени нет.

— А я в детстве тоже смотрел. «Наруто».

— Ты смотрел «Наруто»? — Светлана даже обрадовалась, с этого мультфильма началась её любовь к анимэ.

— Все девятьсот серий или сколько там. Не помню уже, — говорит Пахомов, словно хвастается. — Только филлеры пропускал. Нудные.

— И я тоже филлеры пропускала, — Светлана тут остановилась. Замерла.

И одноклассник встал, смотрел на девочку выжидательно.

— Слушай, Пахомов, — начала она, — мне нужно найти одного человека в городе. Я знаю только её имя и фамилию.

— Да легко! — сразу ответил ей Пахом. — Лавэ есть? Если есть, найдём. У меня есть корефан, он в этой теме рубит. Ну, не то чтобы корефан, но я его хорошо знаю. Раскуривались как-то в одной общаге.

Он достал телефон.

— Ну так что? Звонить?

Света подумала, что деньги у неё есть. И Аглаю ей надо было найти. Она ведь обещала Лю, что поговорит с ней тут.

— Звони, — произнесла девочка.

— Супер, школу задвинем, — говорил ей одноклассник, копаясь в длинном списке номеров, — только денег на метро у меня нет, мамка лишила подаяний.

— У меня есть, — отвечала девочка.

Глава 40

— Короче, я сейчас подъеду, — по телефону договаривался Пахомов, — куда? Ага, понял. А там? Ага… Всё, еду. Подъеду — позвоню. Выйдешь, или мне зайти? Ага, всё… Еду.

Он спрятал телефон и сказал Светлане:

— Нам на «дыбу», он там в «бонче» учится. Погнали.

И они «погнали» к станции метро «Парк победы». Это прикольно — прогуливать уроки, когда у тебя есть дело, есть деньги и есть с кем прогулять.

Дождь закончился. Ирра вышла из-под веранды какого-то ресторана, остановилась, раскрыла пазухи, стала принюхиваться. Вдыхать, вдыхать, вдыхать этот едкий воздух большой улицы, по которой непрерывном потоком едут и едут машины, бегут и бегут люди. Выхлопные газы, аккумуляторы самоката, человеческая пища, вокруг куча всяких булочных и павильонов с кофе, рестораны. По улице плывёт сладкий смрад современных сигарет, вейпов, размоченных окурков. Специфический запах водорослей — от фонтана напротив большого здания библиотеки. Всё не то, всё не то. Запаха червя тут нет. Если и был, его смыло дождём. На другой стороне улицы — станция метрополитена. Внутри всегда ходит воздух, он выдувает запахи, да и само место имеет свой сильный оттенок, слишком пахнет людьми, но это лучше, чем дождь.

Она идёт к переходу. Спускается вниз, чтобы перебраться на ту сторону, тут в переходе свои запахи. Гниль, сырость, моча, кровь… Она принюхивается. Да, мужская кровь. Подтухшее мясо курицы.