Во сне и наяву

Она очень, очень надеялась, что разговор этот у неё сложится так, как надо. Что она сможет уговорить Аглаю не конфликтовать. Тем более, что у неё была информация о том, что мама-Тая обещает кучу всего хорошего, включая какое-то волшебное кольцо, за смерть Аглаи. Правда, Света ещё не решила, говорить об этом Аглае или нет. Ведь расскажи она об этом, то о дружбе с мамой-Таей речи уже, наверное, не будет. Но ей не давал покоя вопрос: а как теперь поведёт себя Любопытный? Раньше он настаивал, чтобы Светлана договорилась с Аглаей, чтобы не менять удобное для него место концентрации, а теперь он, конечно же, будет за то, чтобы выполнить просьбу толстухи. В общем, всё было непонятно, она даже не знала толком, о чём говорить с этой Мананой Гванцей. Просто ехала, и всё. Вдруг дело как-нибудь сложится. Вдруг с Мананой удастся договориться о мире. И она не будет больше ей угрожать. И Свете не придётся… убивать её! У девочки даже мурашки по спине побежали. «Убивать её!». От одной этой фразы ей становилось не по себе. «Нет, с ней обязательно нужно договориться, обязательно». С этими мыслями Светлана выскочила из вагона и быстро пошла к эскалатору. Время было тринадцать ноль семь. Она успевала. Лишь бы Манана была в парке.

Мартышка знал, куда ехать, а ведь Роэ даже не называл ему адреса. Ясно было, что Гена разжился связями, крепчал, матерел на глазах.

Всё это бросалось в глаза. Виталий Леонидович видел это, отмечал для себя и молчал.

Частные дома с претензией, а заборы кривые, борщевик по обочинам трёхметровый, старые раздавленные пластиковые бутылки, белые россыпи сигаретных фильтров, всё вокруг утлое, включая убитые машины. Вот она, вотчина героиновых королев Санкт-Петербурга. Мартынов остановился как раз там, где и нужно. Он специально не спрашивал у Роэ адреса, хотел показать, что всех и всё уже знает.

— Жди тут, — бросил ему Виталий Леонидович и пошёл к облупившимся, некогда красивым воротам.

Позвонил в звонок у двери в заборе, но дожидаться приглашения не стал, пошёл во двор. А там, на крыльце дома, его уже ждали две женщины. Женщины колоритные, старая и молодая, одна, та что была молода, простоволосая, в нормальной одежде, а старая была в огромном платке с бахромой, все передние зубы из золота, усы над губой, на подбородке большая родинка с растущими из неё седыми волосинками.

— Э, Зола, гляди какого орла нам ветром надуло, — говорит старая, и в её тоне не угадаешь, то ли с неприязнью говорит, то ли с сарказмом.

Молодая ухмыляется.

— Добрый день, Эсмеральда, — отвечает Виталий Леонидович тоном нейтральным. — Как поживаешь?

— Гляжу я на тебя и думаю, что живу я похуже твоего, — отвечает старая. — Не скажешь, как так?

— О чём ты, Эсмеральда, посмотри, сколько золота у тебя во рту, — шутливо отвечает Роэ. — Не прибедняйся.

— Ладно, чего ты приехал?

— Ты, значит, сразу к делу переходишь? Даже в дом не пригласишь? Может, кофе попьём?

— Э-э… В какой ещё дом тебя приглашать? Вор, варнак! — вдруг резко говорит молодая. — Кофе ему захотелось. Совсем обнаглел.

И старая её не одёрнула, не шикнула на неё. Видно, дуры всё ещё обижаются, да и хрен с ними, пусть хоть лопнут от своих обид, и Роэ продолжает как ни в чём не бывало:

— Дело есть, Эсмеральда.

— А есть ли мне дело до твоих дел, Роэ? — спрашивает старая с вызовом, а молодая ещё и на ухо ей что-то нашёптывает.

— А это не совсем моё дело, — продолжает Виталий Леонидович спокойно, — это Бледная велела червя найти.

— Бледная тебе велела? — почти кричит ему Зола. — Тебе велела, так ты и ищи, чего к нам припёрся. Уматывай, не то людей соберу.

Но Роэ ей не слушает, он смотрит только на старуху: ну, что скажешь?

— Эсмеральда, я червя нашёл. Осталось дело за малым. Сделаешь — Бледная будет довольна.

— Плевать нам на твоего червя и твоё дело, — не унималась молодая. — И на твою Бледную. Сами возитесь со своими червями.

«Отлично, отлично, — Виталий Леонидович про себя улыбается. — Как раз то, что нужно».

— Это опрометчивые слова, Эсмеральда, опрометчивые. Мне сказать Бледной, как вы ответили на мою просьбу?

Старуха смотрит на Золу, и та всё понимает, только что кипела, чуть с крыльца не спрыгивала, а тут заткнулась.

— Так ты говоришь, нашёл червя? — спрашивает Эсмеральда, старуха поняла, что им теперь не отвертеться от дела.

— Да, это молодая девка, дело простое, — говорит Роэ.

— Простое? — Старуха помолчала, потрясла своей уродливой родинкой. — Вон у тебя шнырь твой в машине, отчего он не сделает этого простого дела?

— Надо всё сделать по канону, это не просто червь, за него сама Бледная просила. — говорит Роэ, но дело-то было как раз в том, что он не чувствовал себя комфортно с этим червём, в общем, поэтому он не поручил дело Мартышке, поэтому он приехал сюда.

— А что ты нам дашь за это? — снова завелась Зола.

«Тупое животное, ты всё не успокоишься, ну, давай, скажи что-нибудь ещё, что мне нужно будет запомнить». Роэ ничего ей не отвечал.

— Ладно, — произнесла наконец Эсмеральда, — я пошлю туда своего.

— Пусть он будет с ножом, — напомнил ей Роэ, — пусть всё будет как положено.