Во сне и наяву

Тишина. Никогда в жизни она не слышала такой тишины. Ноги её, её тяжёлые ботинки, не издавали ни звука, когда Света ступала на мягкий ковёр из серых хлопьев, поэтому звуки трущихся друг о друга штанин или бульканье в рюкзаке были оглушительными. А ещё тут становилось душно. Не жарко, а именно душно. Приходилось делать большие вдохи, иначе казалось, что не хватает воздуха. Плечи куртки уже были покрыты этими хлопьями, наверное, и волосы тоже. Она провела по левому плечу рукой, и они вдруг рассыпались в прах, оставив на плече серый след. Это пепел! Она огляделась. Деревья, пепел и тишина. Тишина, как будто заложило уши. Ах да, ещё и духота.

Одно небольшое деревце стояло у края дороги, его словно забыли срубить. Света остановилась возле него в одном шаге, так что рукой могла дотронуться до почти белого ствола. Она видела на нём множество хлопьев, чешуек, они шевелились, подёргивались, как будто хотели оторваться от дерева. И одна такая чешуйка оторвалась, полетела вверх. Светлана, позабыв про страх, вдруг взяла и прикоснулась к стволу дерева рукой. Дерево было горячим. И девочку вдруг озарило, словно подтолкнуло что-то: тут нельзя стоять, это место нужно пройти как можно быстрее. И она сразу пошла дальше, пошла быстро. Хотя чем дальше она шла, тем духота становилась всё отчётливее, всё сильнее.

Она перешла на бег. Тот человек, мешок которого она нашла, тоже проходил это место, ведь проходил? Проходил? Девочке приходилось дышать так часто, словно она бежала спринт, приходилось вдыхать полной грудью.

«Проходил или нет?». Света начинала уже не на шутку тревожиться, а у неё ещё и в ушах стало шуметь. Да, она стала что-то слышать и дышала уже, словно пробежала стометровку изо всех сил. Но она и не думала повернуть назад, а лишь прибавила скорости, ведь впереди уже что-то темнело. Темнело, и не в глазах. На фоне белого леса она различала тёмный выход. И звук всё время усиливался. Дышать стало ещё тяжелее, сердце… Она уже слышала каждый его удар. Лю, почему он ничего не сказал ей об этом лесе. Воздуха не хватала, сколько ни дыши, но выход был уже хорошо виден, и девочка прибавила шаг. Может, Лю не знал про это? Не знал, что тут можно задохнуться. У неё уже начинала кружиться голова, рюкзак становился непомерно тяжёлым, а для каждого шага приходилось делать над собою усилие. Но она умела «вкладываться». Это как на соревнованиях, на финише, когда ноги уже не слушаются, лёгкие готовы разорваться, но ты добавляешь и добавляешь, ещё и ещё, пробегая последние сотни метров на воле, на ненависти к соперникам, на упрямстве. Она бежала из последних сил, перепрыгивая кочки и бугры, которых тут, уже в конце пути, было предостаточно.

А белый лес тем временем заканчивался. Белый, горячий, мёртвый.

Она наконец выбежала, чуть не теряя сознание, выбежала из духоты в тёмную жару, в которой можно было отдышаться. Она даже не огляделась, а, продолжая хватать воздух широко открытым ртом, скинула рюкзак. Пить! Пить, просила каждая клетка её молодого организма, и девочка почти сразу, почти залпом выпила всю яблочную фанту, потянула большую бутылку тархуна и стала пить из неё, пока не выпила, наверно, половину. Какое это было удовольствие, ведь напитки ещё сохраняли прохладу холодильника. Только напившись, она стала оглядываться по сторонам. В лесу было тихо и заметно светлее, чем тут. И теперь Света понимала, почему. Метрах в двухстах от неё возвышалась, уходя в небо, темная, полупрозрачная стена, от которой шёл гул, природу которого Светлана разобрать не могла. Стена уходила в небо, за тёмную дымку, и тянулась в обе стороны за горизонт. Солнца тут было мало. Примерно так же, как в пасмурную июньскую ночь в Петербурге. Она смотрела и смотрела по сторонам. Уже и рюкзак за спину закинула, но всё ещё не решалась двинуться вперёд. Если в лесу было страшно, но красиво, то тут было просто страшно. Кажется, тут тоже когда-то были дома, их каменные обломки торчали из вздыбленной земли, но теперь всё было переломано, а между обломками кирпичных стен резкими чёрными линиями пролегали овраги. И ещё, кроме вида разрушения и сумрака, тут стоял шум. Непрерывный и насыщенный гул чего-то большого и мощного. Находиться здесь совсем не хотелось. Ну, хоть никаких существ тут не было, и то хорошо. Она вздохнула, да, здесь был воздух, ей было чем дышать, но уж очень девочке хотелось вернуться. Даже там, у неё… Даже рядом с Аглаей было лучше, чем тут.

Она полезла на один из торчавших из земли кусков каменной кладки, чтобы пробраться поближе к стене. И вдруг её ботинок соскользнул, и девочка больно плюхнулась на бедро и на локоть и поехала на боку, по наклонной, прямо к краю, к облому, за которым начинался овраг или канава… Судорожно цепляясь за камень, сдирая кожу на пальцах, она сумела остановится на самом краю, зацепившись за край, едва не уронив вниз свою драгоценную палку, и случайно, не желая того, заглянула сверху в этот овраг, что был под ней. А там чернота, дна оврага она не увидала. Может, оттого что здесь был сумрак. А может, потому что его и не было.