Во сне и наяву

– На третий? – Светка с подозрением наморщила нос. – Там же старшеклассники.

– Ну и что? – Я беззаботно пожала плечами.

– Почему это она просит именно тебя? – недовольно проворчала Светка, но больше вопросов задавать не стала и отошла в сторону.

С Анфисой все получилось сложнее. Она заглянула в палату к Толику, как раз когда я навещала его в очередной раз.

– Василиса? – Ее лицо вытянулось от удивления. – Ты что здесь забыла?

Я поведала ей все ту же байку про Жанну и ее поручение, надеясь, что Анфиса не станет перепроверять мои слова, а даже если и станет, забывчивая Жанна легко подтвердит, что я не вру.

Анфиса выслушала меня с видимым недовольством, ничего не сказала, лишь едва заметно качнула головой и вышла из комнаты. Вечером того же дня она поймала меня в библиотеке.

– Зачем ты туда ходишь? – Глаза ее смотрели на меня пристально, будто желая просветить насквозь.

– Я же сказала, Жанна велела.

– А если честно?

Я молча разглядывала свои руки. В конце концов, кто может мне запретить любить Толика? Никто! Даже сама Марина Ивановна. Захочу – и буду ходить на третий этаж столько, сколько мне вздумается!

Я подняла голову и с вызовом глянула на Анфису.

– Напрасно ты так, девочка, – она улыбнулась, обезоруживающе кротко и печально, – напрасно. Он… этот парень… не пара тебе. И возраст у вас разный: ты еще дитя, а он уже взрослый. Слишком взрослый. – Анфиса вздохнула.

Мне нечего было ей возразить, да я и не собиралась. Нужно было лишь одно – чтобы она оставила меня в покое и не стала ничего доносить директрисе.

– Завтра Владика выписывают, – сказала Анфиса тихо.

Завтра. Уже завтра! Значит, прошла целая неделя с того самого дня, как я познакомилась с Толиком. И за все это время я так ни разу и не сходила в изолятор.

Анфиса внимательно наблюдала за мной.

– Ты что, не рада?

– Рада.

– Незаметно. Или вы больше не друзья?

Внезапно я ощутила злость на нее. Зачем, по какому праву она лезет мне в душу? Чего добивается? Я – не ее Валюша, и нечего меня воспитывать.

Я почти готова была произнести это вслух, но вовремя опомнилась. Анфиса заметила мое состояние и кивнула:

– Хорошо. Делай как знаешь. Только… – Она прервалась и смахнула рукой с глаз невидимую соринку. – …только не забывай, что, кроме Волкова, ты еще нужна и другим. Всем нам нужна, тебе ясно?

– Да. – Я не очень понимала, кого она имеет в виду под «всеми». Себя? Светку с Маринкой? Или, может быть, Влада? Но ведь я и так живу здесь, в интернате, рядом с ними, а Толик – это совсем другое. Это лишь мое, и ничье больше.

На том мы с Анфисой и расстались.

Влада я увидела на следующий день. Он стоял на пороге нашей палаты и улыбался, вовсю показывая наполовину выросшие зубы. Лицо его побледнело и слегка осунулось, на щеках и лбу были видны следы зеленки.

Он показался мне вдруг таким безнадежно маленьким, глупеньким, ничего не смыслящим в настоящей, взрослой жизни, чересчур правильным и хорошим – для меня, переступившей некую критическую черту, навсегда отделяющую от беззаботного детства.

– Ты почему не приходила? – спросил Влад, впрочем, безо всякой обиды. – Боялась заразиться?

– Боялась, – солгала я.

– И зря. Лена сказала, что больные ветрянкой заразны уже за несколько дней до того, как выскочит сыпь. Так что ты все равно в карантине. – Он весело засмеялся и предложил: – Идем в шашки играть!

Играть в шашки с Владом мне не хотелось, но я не решилась ему отказать. И так уже мое поведение всю эту неделю являло собой образец подлости.

Мы поднялись в игровую. Проходя по коридору, я кинула взгляд на дверь третьей палаты, и сердце мое сладко заныло. Там, за дверью, находился Толик. Наверное, он по обыкновению, писал что-то в своей тетрадке или читал Жюля Верна, которого я накануне принесла ему из библиотеки. Или просто сидел неподвижно, подперев голову руками, и отсутствующим взглядом смотрел в никуда.

Если б можно было сейчас не ходить в игровую, а вместо этого проскользнуть к нему, спросить, как дела, и получить обычный, лаконичный ответ: «Хреново!» А потом стоять в уголке и смотреть на его лицо. Просто смотреть, и ничего больше…

– Ты о чем задумалась? – удивленно спросил Влад.

– Ни о чем. – Я решительно шагнула внутрь игровой. – Где там твои шашки?

– Почему мои? – Белесые брови Влада сдвинулись к переносице. – Слушай… ты… не хочешь играть? – Он остановился, не дойдя до полки с играми.

– Хочу.

– Врешь, – возразил он спокойно. – Ты куда-то торопишься. Ты… все эти дни куда-то спешила, ведь так?

Я глядела на него разинув рот, потрясенная его проницательностью. Откуда Влад мог знать? Не Анфиса же ему сказала? А вдруг она?

– С чего ты взял, что я спешу? – спросила я.

– Ты какая-то странная. Глаза у тебя… смотрят мимо. И голос стал другим. Что-то случилось, да? Может быть, тебе приснился какой-то новый сон – помнишь, ты рассказывала, что видишь необыкновенные сны?

Я не знала, что ему ответить. Все, что происходило со мной за последние семь дней, действительно походило на сон. Лучший, самый удивительный сон из тех, которые мне приходилось видеть. Главное, чтобы он никогда не прерывался.

Я медленно кивнула.