Во сне и наяву

Виталий Леонидович и сам увидел Ирру, вышел из машины и двинулся к ней. Видок у нее, конечно, так себе, космы то ли засаленные, то ли мокрые, нечесаные. Это существо и так было уродливым, а сейчас его уродство просто бросалось в глаза. А еще от нее воняло потом и кошками. «Дура, могла бы принять нормальный вид, чтобы прохожие не шарахались. Но ей, безмозглой, лень». Ее дурацкий медведь был грязен, она его, кажется, не раз роняла на мокрый асфальт.

– Ну, порадуйте меня, милочка.

Ирра разевает рот, сипит. Он качает головой. Ему не хочется быть с ней грубым, но он не понимает:

– Ты взяла след? Говори по-человечески.

Она снова разевает рот, шипит, шипит, помогает себе руками.

– А, след обрывается здесь?

Ирра кивает.

– Почему?

Она показывает ему, как прячет что-то в карман.

– Червь спрятался.

Нет. Ирра качает головой. И что-то шипит.

– Что? – спрашивает Виталий Леонидович, он начинает раздражаться и наклоняется пониже, чтобы лучше слышать.

– Эщщ, – шипит существо.

– А! Вещь! Вещь? – Он понял. – Это не сам червь, это вещь червя?

Ирра кивает: да, так и есть.

– Кто-то до этого места донес его вещь, а потом спрятал ее куда-то, и больше запаха нет?

Она кивает два раз подряд.

– Ясно. – Роэ лезет в карман за телефоном. Он знает, что делать. Ну, во всяком случае, в каком направлении теперь работать.

Вещь. Вещь, которая воняет гарью, которую червь приволок оттуда. Что это может быть? Конечно, что-то ценное. Он находит в списке нужное имя: «Фисюк». И сразу делает вызов.

На том конце долго не отвечают, Роэ улыбается, он знает, что этот подонок специально игнорирует. Тянет время, а может и вообще не взять, сказав потом, что был не у телефона. Ничего, ничего, Виталий Леонидович ему это припомнит. Но тут связь установилась.

– Алло, – говорит Роэ, – петербуржская интеллигенция?

– Это я, – отвечает Фисюк-старший. – У меня для вас, Виталий Леонидович, пока ничего нет. Я работаю над вашей проблемой.

– Молодец, работай, работай, а пока скажи-ка мне, есть ли кто-нибудь из коллекционеров, нумизматов или знахарей, что работают с артефактами на улице Новорощинской или на Рощинской?

– Рощинская – Новорощинская? – Кажется, Жан Карлович Фисюк не знает, где эти улицы.

– Это между «Электросилой» и Лиговским.

– А… А, ну, понял. Там есть один человечек, сейчас точно скажу адрес. Подождите, Виталий Леонидович.

Роэман ждет, и через минуту Фисюк снова «на проводе»:

– Заставская, двадцать четыре. Желтенький домик, трехэтажный, кажется. Вход с улицы. Дверь на домофоне. Коля Ковальков. Это тип острожный, незнакомым не откроет.

– Барыга? Или лекарь? – спрашивает Роэ.

– Не лекарь, скупщик краденого, не брезгует ничем, покупает все, кроме телефонов, – велосипеды, одежду, все что угодно, работает с наркоманами, с барыгами, с ворами.

– Квартира? – интересуется Виталий Леонидович.

Жан Карлович Фисюк диктует номер квартиры и сообщает:

– Если повспоминать, у меня еще пара адресов будет, на Лиговском один тип есть, еще на Верейской улице мутный человек.

– Всех, всех вспоминай, а я пока этого Колю Ковалькова отработаю, – говорит Роэ и, не прощаясь, прерывает связь.

Он не прячет телефон, Ирра и Мартышка смотрят на него в ожидании, но он на них внимания не обращает. Виталий Леонидович находит нужное имя. «Лелик». Сразу запускает вызов.

И когда на том конце отзываются, просто говорит три слова:

– Ты мне нужен.

– Я на совещании, – почти шепчут ему в ответ.

Но Роэ это не останавливает, плевать ему на всякие совещания:

– Дело срочное.

– Понял, – звучит из телефона. – Где вы?

– Заставская, двадцать четыре.

– Далеко. По пробкам буду через час.

– Жду.

Он отключил телефон и пошел к машине. Мартынов уже сел за руль, а Ирра осталась стоять. Она смотрела на Виталия Леонидовича: «Я все сделала, что тебе еще нужно?» Он сразу понял ее взгляд:

– Нет. Я тебя не отпускаю, ты мне еще нужна.

Конечно, теперь она смотрела на него с ненавистью, но это его не пугало. Да, со всей этой нечистью нельзя забывать о безопасности, но бояться их тем более нельзя.

– В машину, я сказал.

Ирра покрепче взяла медведя и, все еще глядя на Роэ с ненавистью, залезла внутрь.

Мартышка вернулся в машину.

– Нужная квартира вон в той парадной. Отсюда нужно отъехать, мы тут на виду.

Он был прав. Виталий Леонидович локтем толкнул Ирру:

– Зайди в парадную, узнай, дома ли хозяева, сколько их, вещь червя там или нет.

Ирра молча вылезла из машины, пошла к нужной двери, встала около нее, стала ждать.

Мартынов перегнал свой «гелик» чуть дальше от дома и, повернувшись к Роэ, спросил:

– Чего ждем?

– Человека, – коротко ответил Виталий Леонидович.

– Мусора твоего, что ли? – уточнил Мартышка.

Роэ не ответил. Он пытался разглядеть, что делает Ирра.

– Слышь, Роэ, пока время терпит, может, пожру схожу, жрать охота.

Виталию Леонидовичу и самому хотелось есть, но он мог терпеть голод, если надо будет, хоть неделю, хоть две. «И этот потерпит».

Гена Мартынов, подождав несколько секунд и поняв, что ответа не будет, отвернулся к рулю.