Во тьме безмолвной под холмом

– Нет, это не так. – В последний раз они пользовались сканером пару дней назад – до того, как смерть Тони все изменила, – подслушивали разговоры, пока Дом устраивал собачьи бои, дабы убедиться, что легаши не собираются заглянуть на огонек. Те не заглянули; отсталый или нет, Дом всегда тщательно все организовывал. – Это Их работа.

Кира хотела что-то сказать, но прикусила язык.

– Ты видела, что Они сделали в Воскресенском, – продолжала Лиз, – и слышала, что Они устроили в «Колоколе». Это не сказочные существа сделали, Кира Лукас. Не у меня крыша едет. Или ты думаешь, я сама ночью туда смоталась и все это устроила?

– Не, – сказала наконец Кира.

– Ну и все тогда.

– Легашей сейчас все равно не отловишь, – сказал Пол. – Они, суки, шифруются.

– Без разницы, – сказала Лиз. – Ни одной сволочи не слыхать, вот в чем соль. Итак, – она опять повернулась к Кире, – там, снаружи, что-то есть. Это ты признаешь? Не грабители, потому как ничего не берут. Не какая-нибудь банда, докопавшаяся по какой-то херне, потому как они бы сразу пришли за нами. Так?

– Так-то оно так, Лиз, но все-таки… стрелять в легашей?

– Ну тогда вот что, – сказала Лиз. – Как заявятся легаши, скажешь, что тоже была в заложниках. Хотела нас остановить, а мы тебя связали. Мы все подтвердим.

А Кира в таком случае может идти на все четыре стороны, да некуда. Она посмотрела на Фрэнка, и Лиз с гордостью увидела, что тот сделал каменное лицо; когда нужно, семья для Фрэнка на первом месте.

Кира покачала головой.

– Нет. Че бы ни пришлось сделать, я сделаю.

– Умница, – заключила Лиз, ничуть не покривив душой. Она бы сломала Киру, если б пришлось, но девчонка и так преданная. Может, и не Харпер по крови, зато по духу. Ей предстоит проверка боем, но она выдюжит – и убедится, что Лиз была права.

Сканер затрещал, засвиристел. Лиз махнула рукой, и Пол выключил его.

– Они не смогут вызвать своих товарищей-легашей, – сказала она. – Так что приедут Читэм с Томом Грэмом, а от него толку как от козла молока. На крайняк парочку местных прихватят. Ничего, с чем мы не смогли бы управиться до темноты. А кроме того… – Лиз улыбнулась, представив лицо Элли Читэм, когда та увидит, с чем столкнулась на самом деле, – им бояться нужно куда больше, чем нам.

Она поглядела на остальных: осмелится ли кто-нибудь бросить ей вызов? Смельчаков не нашлось.

– А с этими че делать? – Кира указала за дверь.

– Завтра нам уже не придется беспокоиться ни из-за легашей, ни из-за кого-либо еще. Только из-за Них. Утром отведем мальчишку к Пустотам. Девку отдадим на следующий день. Им теперь поросят маловато будет. А нам нужно, чтоб Они были довольны.

– Нет! – Все подскочили: голос подала та, на кого бы подумали в последнюю очередь. – Вы этого не сделаете, – проговорила Джесс. – Так нельзя.

– Заткнись, тупая мандавошка, – сказала Кира.

– Это убийство. – Лицо Джесс раскраснелось, глаза сверкали.

Кира издала отрывистый, каркающий смешок.

– О-о нет. Послушайте эту плаксу-ваксу. Низзя идти плотив зако-она! Это узасно нехолосо! Нам всем влетит!

– Завтра это перестанет быть убийством, – промолвила Лиз, не обратив внимания на Кирино паясничанье. – Это будет жертвоприношение. Чтобы выжить.

Она понимала, что рубит сплеча, но иначе их семье не жить.

– Но полиция…

– Нахуй легашей, – заявила Кира. – Верно? Верно?

Дом засмеялся:

– Нахуй легашей!

– Два дня, – сказала Лиз. – Два дня – и все. Сегодня, потом завтра ночью будет Пляска, и тогда, – она затушила самокрутку, – полиция не будет стоить ломаного гроша.

– Мамочка, ну нельзя так. Они те ничего не сде…

– Просто заткнись, – отрезала Лиз, растеряв всякое терпение. – Хватит, черт возьми, распускать сопли. Мальчишка пойдет завтра, девка – послезавтра. И делу конец. К черту всех остальных, Джесс. Речь идет о семье.

В иное время Джесс поджала бы хвост, как побитая собачонка, но теперь она была не просто напугана или опечалена – впервые на памяти Лиз она была зла. Покрасневшее лицо, слезы – не от горя, не от испуга, а от ярости.

– Ты хочешь отдать его и Шарлотту гадам, что нашего Тони убили?

– Заткнись, бля! – Лиз, сама уже взбешенная, подняла кулак. Спасибо хоть дробовика под рукой не оказалось. – Нас не спросили, тупая телка. Говорю тебе: речь о выживании! Нечего было Тони по ночам шляться. Он огреб от собственной тупости. – Ее голос дрогнул. Нет, никаких слез. Ей нельзя плакать. – Кабы не он, так Они бы нашли другого.

А если бы не нашли? Может, Они бы восприняли это как знак, что время еще не пришло? Может, останься Тони позапрошлой ночью дома, ничего бы и не случилось?

Нет смысла об этом думать: что случилось, то случилось. Сейчас важно разобраться с тем, что ждет впереди. Из семейной Библии Лиз знала, что их ждет и что нужно делать. Она перешла на крик:

– Чему быть, того не миновать! Наш долг – пережить это, и мы не будем распускать нюни! Мы справимся, делая то, что до́лжно. Дадим Им то, что должны. Сделаем это – останемся живы. – И не только живы, кстати. Она знала, ЧТО древние писания – древнее любой Библии – сулили тем, кто сохранил веру. Пусть она обожала Тони, речь шла о благополучии всей семьи.