Во власти Деспота

Сидя в удобном кресле, я успел пролистать бумаги и отчеты за несколько дней. Даша тоже коротко отчиталась. Да и управляющий теперь радует. После серьёзной взбучки он разве что мать родную не продал – так вцепился в это место и теперь достойно работает. Как и в самом начале.

Место под ресторан досталось мне не совсем честно. Я бы даже сказал, выгрыз себе зубами землю в элитном районе с помощью старых связей и морального давления на бывшего владельца земли. Кроме меня на лакомый кусочек рот раскрыли ещё трое претендентов, и мне пришлось пойти на крайние меры. Но результатом я остался доволен. Я всегда добиваюсь, чего хочу. Зато теперь за это же и расплачиваюсь.

– К вам посетитель, – неожиданно докладывает охрана.

Да, с первого взгляда и незаметно, что повсюду натыканы камеры и охрана не только привычно на выходе. В мой кабинет хоть и можно попасть только из зала, но не все так просто. Всех подряд сюда не пускают. Многолетняя привычка держаться особняком от основной массы до сих пор напоминает о себе. Да и были времена, когда я опасался к кому-либо поворачиваться спиной, так что…

– Кто?

Услышав имя гостя, я даже поморщился, стараясь не акцентировать внимание на отголоске тут же щеманувшей боли. Глубоко. Ярко. И до сих пор особенно остро.

Заставив себя подавить недопустимое чувство, я рявкаю в трубку:

– Не пропускать!

И тут же укрывает лавина ударных воспоминаний. Которые преследовали меня каждый день. Каждую ночь, пока я был закрыт в изоляторе. Но которые тем не менее я смог отодвинуть куда-то на задворки памяти, пытаясь с головой погрузиться в работу.

Влюблённость – самое отвратительное чувство, которое я когда-либо испытывал. Ненужное. Губительное. И тягостное. Дожил до своих лет, но никогда не был им отягощён. Стоило же мне так вляпаться, что до сих пор отмыться от этого дерьма не получается!

– Он настаивает. Оружия нет. Проверили. Говорит, что вас очень заинтересует его информация.

– Я ответил уже. С каких пор мне нужно повторять дважды? – напрягаю пальцы, и карандаш с треском переламывается в моей руке. По инерции зажимаю одну половину в ладони, вторая же как-то слишком угрожающе катится по столу и падает на пол с оглушительным ударом.

Нервы мои накаляются…

– Понял вас.

Швыряю трубку и пытаюсь перевести дыхание. Но вновь вижу перекошенные черты ее лица, слезы и то, как этот человек с каменным лицом бережно прижимал ее к себе.

В груди снова болит, словно пуля прошла навылет и кровь вытекает вместе со смыслом жизни. Стискиваю зубы и тянусь к чашке кофе. Остыл.

Мигом набираю смс Даше и требую обновить.

Отодвигаю кружку и слишком нервно отталкиваю от себя. Чашка переворачивается, а из неё выплескивается темное содержимое, быстро расплываясь по столу, стекая на мои брюки. Я мгновенно вскакиваю, но даже рубашку зацепило.

Вот всегда, когда надеваю именно ее, все идёт наперекосяк! И даже тогда, в душе! С хера ли?!

Выбираюсь из-за стола, отпинываю стул в сторону. Проклинаю все на свете, не в силах усмирить поглощающий меня гнев. Так хочется врезать кому-нибудь!

Тут же слышу тихий стук, и в кабинет боязливо проходит Даша.

– Можно?

– Да, убери здесь все. Я бумаги залил.

– Хорошо. Сейчас. Вас там мужчина спрашивает, – неуверенно тыкает за спину большим пальцем. – Седой, но такой крепкий, лет пятидесяти. Представился Алексеем Ковалем.

– Убирайся тут, я сам разберусь.

Коваль совсем обнаглел?! Будет теперь меня в подворотне поджидать?! Кстати. Зачем он приперся? Решил вступиться за погубленную честь дочери? Она сама под меня легла, с удовольствием и по собственному желанию. Даже не сопротивлялась! И стонала так, что стены дрожали! Сама ко мне жалась и подавалась навстречу, впивалась в мои запястья, откидывая голову назад, тяжело заглатывая воздух…

Воспоминания об этом самовольно вырываются на свободу и пронзают нутро. Кажется, что я до сих пор смакую ее вкус на своих губах, даже сейчас чувствую, какая она отзывчивая, податливая и нежная.

С отголосками щемящей боли стряхиваю с себя наваждение, крепко сжимая ладони в кулаки, дабы на осязаемом уровне прочувствовать, что ее волосы не скользят меж пальцев.

Он так сильно хочет высказать мне, насколько я извращённый урод? Тронул его девочку? Окей, дядя, послушаем. Я очень постараюсь сделать это молча.

Сцепив зубы, выхожу из здания и направляюсь к машине. На выходе предупреждаю, чтобы Коваля не трогали и позволили приблизиться ко мне.

Щелкаю брелоком и слышу возле себя глубокий приятный тембр:

– Я не отвлеку надолго.

– Естественно.

Когда-то мы с этим человеком сцепились не на жизнь, а на смерть. Раньше он тоже занимался черметом, и наши интересы схлестнулись неожиданно. Я выстоял, он – нет. С тех пор он входит в мой личный чёрный список.