Во власти Деспота

– И знаешь что? – продолжает и дальше лить на меня грязь, а я стою и молча позволяю ему сыпать пепел на мою голову. Ни слова не возражая… – Это ты настоящий предатель. Ты слабак, Мариб. Я не знаю, чего ты боишься. Но твои страхи загоняют тебя в ловушку. Так сильно ее винить в чем-то надуманном, ненастоящем, и не согласиться просто выслушать. Это слабость. А я всегда считал тебя сильным и здравым человеком. Опаснейшим противником. Но теперь вижу – я ошибался.

– Ни разу мне не донесли о ее приезде.

– Проверь своих людей или вспомни свои приказы. Ты разве не знаешь, что она спала с телефоном, звонила, приезжала? Не знаешь, да? А я знаю, Мариб. Я каждый день пытался хоть как-то поучаствовать и скорректировать ее состояние. Но до сих пор ничего не выходит. А тебе невдомек.

– Первый раз слышу.

Коваль осуждающе мотает головой и вздыхает. А у меня внутри все переворачивается, когда я вижу образ маленькой заплаканной звёздочки с телефоном в руках… сердце сжимается. От бессилия. И принятия. Мне не все равно. Мне не все равно. Мне. Не. Все. Равно! Несмотря ни на что!

Стискиваю зубы, просто не соображая, как лучше ответить, что со мной бывает нечасто, и слышу равнодушное и беглое:

– Ну тогда я тебе ничего и не говорил. Считай, что меня здесь не было. И имей в виду. Предателям в моем доме делать нечего.

Дверь он закрывает за собой почти бесшумно, а я не совсем понимаю, к чему он говорит о своём доме.

Тут раздается громкая мелодия, и я, даже не глядя на экран, коротко отвечаю:

– Да.

– Я за девочками уже еду. Ты сам подскочишь или как?

– Извини, Кам. Планы поменялись.

Глава 29

МИРА

Пустота.

Погасший свет.

Ненависть к себе.

Это все, что я чувствую последние месяцы.

Дни идут. Рассветы сменяют закаты, часы торопятся вперёд, а вокруг меня время словно остановилось.

Его разочарованное лицо – это все, что я вижу перед собой каждый раз, закрывая глаза. Засыпая и просыпаясь.

«Даже имя мое забудь».

Это единственное, что звучит в голове, металлическим лязгом отдаваясь в ушах каждый вечер, когда я ложусь в холодную постель.

Внутри зияет огромная дыра. Края ее ноют и кровоточат. Я словно бегу по бесконечному коридору. Темному, как мои мысли. И нет просвета.

Я до сих пор плачу, потому что эмоции захлёстывают, укрывая с головой. Ни минуты не было легче. Не получается скрыться от них, не получается спрятаться.

Я звонила ему, но каждый раз вызов оставался без ответа, чуть позже навсегда сменившись бездушным голосом оператора: абонент недоступен.

Я писала ему смс. Пыталась объяснить все хотя бы так.

Когда не помогло и это, потому как ни одно сообщение от меня не было прочитано, я приехала к Марибу. Но его не оказалось дома.

Я, наплевав на все, приехала ещё раз. А потом ещё и ещё. Но каждый раз меня ждало горькое разочарование. И в баре его не было. Его нигде для меня просто нет…

Я правда не могу прийти в себя и войти в колею. До сих пор.

Переворачиваюсь на бок и обнимаю подушку.

Внутри только остатки выжженной дотла души. Надежда погасла. Умерла, навсегда заколотив между мной и Марибом запертую наглухо дверь. И стучаться бесполезно.

Я поняла это в тот день, когда увидела его с другой. С девушкой потрясающей красоты. Она положила ладонь на мужскую щеку и повернула к себе его голову, а потом потянулась ртом к его губам – тем, которые целовали и ласкали меня когда-то. И он ответил ей. С замершим сердцем я наблюдала, как Мариб резким движением перехватил ее волосы, страстно впившись в ее губы, ладонями исследовал идеальную женскую фигуру, прижимая к себе вплотную.

Так больно мне не было никогда в жизни.

Мне жить без него не хочется, а у него уже другая. Красивая. Эффектная. Умопомрачительная брюнетка. И у неё длинные волосы – этот факт особо яростно впился в раненое осознание – именно такие, как он любит.

Стираю с щеки очередную слезинку. А потом ещё одну, вновь прокручивая в голове ту ужасную сцену, когда Мариб так страстно сжимал в объятиях какую-то женщину. Какую-то… не меня… я больше этого недостойна. Да и, наверное, недостойна была с самого начала…

После этого я перестала искать встреч, пытаясь объясниться. После этого сердце как будто зря гоняет кровь по венам, впустую расходуя энергию.

Ничего не хочется. Даже с кровати по утрам вставать.

– Мира? – раздаётся настойчивый стук в дверь. – Мир, восемь утра уже.

– Угу, – крепче вцепляюсь в подушку, утыкаясь в неё носом, заглушая тихий всхлип и промакивая слезы.

– Тебе к врачу сегодня. Ты помнишь?

– Угу, – выдавливаю из себя, чуть приподняв голову.

Да, надо вставать… надо…а где силы-то взять?

– Пойдём позавтракаем? Я приготовил.

Нужно обязательно закинуть в себя что-то съестное. Тошнит, но поесть надо.

– Угу, – вновь звучит бесстрастный ответ, и папа начинает говорить громче.

– Можно мне войти?

– Я приду скоро, – отвечаю дрожащим голосом, силясь остановить соленые потоки. Последние три месяца почти каждое мое утро начинается именно с них.

Когда я при нем упала в обморок, папа настоял и забрал меня пожить к себе.

Периодическая тошнота, постоянная слабость и нередкие головные боли теперь мои постоянные спутники.