Во власти греха

Мысли выветрились из головы, когда принц углубил поцелуй, и пришлось раскрыть рот шире. Едва Сев пустил в ход свой язык, как Грир задрожала и подняла руки к его плечам. Она сжала твердые мышцы под красивой тканью и сдалась на милость его губ, возвращая поцелуй. Слияние уст было горячим, словно они идеально подходили друг другу, как две половинки давно утерянной мозаики. 

Грир крепко обняла Севастьяна и со всей страстью прижала ближе. Севастьян удовлетворенно застонал, засунул руки ей под плащ и, поглаживая ладонью спину, притянул к себе. 

Он укутал их в свою плотную накидку, и Грир тут же окружило тепло его тела. Царство зимы вокруг исчезло. Остался лишь он. Крепкое напряженное тело, теплые руки, губы. Восхитительные губы со слабым вкусом кофе с цикорием. 

Принц атаковал ртом, исследовал, пробовал, играл языком, пока Грир не почувствовала томление внизу живота. 

Они цеплялись друг за друга, все углубляя поцелуй. Грир принялась бродить руками по телу Севастьяна, упиваясь невероятной силой в каждом сантиметре. 

Она застонала, изнемогая, а принц стал гладить ниже и, обхватив ее за попу, прижал к себе еще теснее. Грир ощутила, как что-то выпирает под тканью брюк Севастьяна. Она уже не юная неопытная девица и понимала, что это означает: он хотел ее. 

Стоило бы ужаснуться, ведь она наедине с молодым здоровым мужчиной в весьма недвусмысленном положении, которое ведет к одному – тому, что стоит приберечь для мужа. 

А Грир совсем не волновалась. В ту минуту ей было совершенно все равно. 

Всю жизнь она из кожи вон лезла, пытаясь поступать верно, как ей казалось, совершать хорошие и правильные поступки. Она отчаянно пыталась заслужить одобрение и признание. Даже когда никто этого от нее не ждал. Даже когда все видели перед собой лишь мужеподобную незаконнорожденную дочь распорядителя игр. Но потом Грир осознала, что тот внутренний голос ни разу не сослужил ей доброй службы. Так зачем к нему прислушиваться, если ей все равно никогда не заслужить признания? 

На вкус Сев просто восхитителен. А его поцелуй такой глубокий и приятный – ничего похожего на грубые и слюнявые поцелуи Тревиса. Грир пребывала в блаженстве и не хотела, чтобы все заканчивалось. 

«Этот мужчина точно будет знать, как сделать твой первый раз совершенным». 

До изумления неприличная мысль непрошено пришла в голову, отчего щеки загорелись сильнее, а тело заболело и запылало в таких местах, которые прежде никогда Грир не беспокоили, и она не подозревала, что такое возможно. В его руках она была словно глина. 

Принц вдруг застыл, и Грир отрешенно подумала, а не прочитал ли он ее возмутительных мыслей. Только то, что он поцеловал ее, еще не значит, что он хотел пойти дальше. 

Севастьян прервал поцелуй и, подняв голову, стал вглядываться куда-то за ее плечо. Она попыталась высвободиться из объятий, но лишь оказалась прижатой еще теснее. 

Грир тихонько прочистила горло, подозревая, что голос выйдет писком из онемевших после поцелуя губ: 

– Пожалуйста, отпустите меня. 

Принц лишь крепче обнял ее и нахмурился, продолжая изучать горизонт. 

– Вы это слышали? 

Грир прислушалась и сначала ничего кроме ветра не услышала, но затем смогла различить голоса. Очень слабые. Словно шепот ветра. 

– Да. 

Только теперь принц выпустил ее и, схватив за руку, повел вперед. Вместе они взобрались на небольшой холм. Грир осмелилась взглянуть Севастьяну в лицо, но тот смотрел вперед, не выражая никаких эмоций. Жалеет, что потерял самообладание? Конечно, жалеет. Здесь он подыскивает себе невесту. Возможно, ей станет весьма достойная и уважаемая леди Либби. Дочь богатого графа, она идеально соответствовала королевским требованиям. А с мисс Хадли принц, несомненно, не желал связываться. 

Поднявшись на самый верх, Грир разглядела несколько всадников: 

– Конюхи? 

– Должно быть, лошади вернулись, и они поехали нас искать, – прошептал Сев. 

Грир кивнула: 

– Они весьма обрадуются, когда найдут нас целыми и невредимыми. 

Она помахала, чтобы привлечь внимание и поскорее избавиться от общества его высочества. А на досуге подумать о своем неправильном поведении в ответ на его «ухаживания» и впредь не совершать подобной ошибки. Этому действительно нужно положить конец. 

– А вы не перестаете меня удивлять, мисс Хадли. 

Она повернулась и наткнулась на пристальный взгляд. 

– Мне казалось, вы заявляли, что начинаете узнавать меня? Теперь же я стала непредсказуемой? 

– Ах, знать кого-то и уметь предсказывать его поступки – два совсем разных понятия. Я начинаю узнавать вас и уверяюсь, что вы не из тех, кого можно предсказать. 

Ледяным тоном, чем втайне чуточку гордилась, Грир произнесла: 

– Тогда нам не следует слишком уж долго созерцать друг друга, согласны, ваше высочество? – Грир выделила титул, позволяя ему стать между ними, как напоминание о навсегда разделившей их пропасти. 

Поначалу Севастьян лишь молча смотрел, потом ответил: 

– Совершенно верно, мисс Хадли. 

К ним уже поднимались грумы. Самое время, а то она уже начала тревожиться.