Во власти любви

– Ты грёбаный идиот, Алессио, – давление увеличивается, моя челюсть сжимается сильнее. – Ты сделал ошибочный выбор, когда решил, что месть – это верный путь. Ты мог прийти прямо ко мне, но ты сделал неверный шаг, поверив не тем людям, – он углубляет напор, вызывая у меня стон сквозь стиснутые зубы. – На этот раз я прощу тебе твою оплошность, потому что я дал клятву человеку, который был мне семьёй. Но ты больше никогда не приблизишься к Адриане. Ты больше никогда не посмотришь на неё. Если ты посмеешь хоть раз увидеться или заговорить с ней, я убью тебя. И тогда никакая клятва тебя не спасёт. Даже моя дочь не поможет тебе избежать смерти.

С этими словами он отпускает меня и отходит на несколько шагов, разворачивая рукава рубашки и застёгивая запонки. Я сделал несколько глубоких вздохов, глядя на него.

Что он имеет в виду, чёрт возьми? О какой клятве он говорит? И как это относится ко мне?

– Избавься от хвоста, и, если тебе всё ещё нужны будут ответы на твои вопросы, ты найдёшь меня. Это будет щедрым подарком для тебя, а возможность ступить на территорию моего города – одноразовой акцией, – Маттео направляется к двери, схватив свой пиджак и накинув его на плечо. – Но прежде чем сделать это, подумай, готов ли ты столкнуться с правдой, сынок.

Он бросает на меня последний взгляд и исчезает за дверью, оставив меня в растерянности.

Какого хрена сейчас произошло?

И почему его это «сынок» прозвучало слишком знакомо?

Я не успеваю собраться с мыслями и привести их в порядок, потому что Френки заходит в комнату и развязывает мне руки. У меня всё болит. Возможно, сломаны рёбра и нос, но я свободен и всё ещё жив.

Но почему у меня такое ощущение, что я всё в той же заднице, в которой находился с момента, как впервые оказался в этом чёртовом городе, и меня затягивает всё глубже? Почему мне кажется, что самым большим провалом была не упущенная возможность рассказать всё Адриане?

Неужели грандиозная ошибка заключалась в моём предположении, что Маттео Моретти – убийца отца?

Блять. Мне нужен Алекс.

Глава 4. Маттео

Я смотрю на ангела перед собой, когда первая крупная капля падает на лицо. Листья высокого дуба шелестят от дуновения ветра и разлетаются по воздуху. Погода меняется, сообщая о приближении осени.

Несмотря на пасмурность, место заполнено людьми. Недалеко от меня семья прощается с кем-то из близких. Я наблюдаю за ними уже какое-то время, и вот, наконец, после церемонии прощания они опускают гроб в землю и спешат убежать, чтобы скрыться от начинающегося дождя.

Для меня эта картина стала такой обыденной. За те несколько недель, что я каждый день приходил сюда, я видел десятки похорон. Каждые из них отличались друг от друга, но у всех был один и тот же исход. Порой я мог наблюдать за большим количеством людей, что приходили попрощаться со своими близкими. Иногда никого не было, кроме священника.

Я видел слёзы. Слышал боль. До меня доносились слова утешения.

«Всё пройдет. Время лечит», – говорили люди, пытаясь поддержать человека, хоронившего своего отца, мать, ребёнка, любимого.

Они все лжецы. Время не лечит, не забирает боль, не делает день лучше, не даёт надежду на светлое будущее.

Ты гниёшь изнутри с каждым днём всё сильнее. Твоя грудь разрывается на части, потому что твоё сердце, что принадлежало человеку, которого ты потерял, вырывается из груди следом за ним. Ты чувствуешь, как тоже умираешь без него. Но при этом каждый день просыпаешься и живёшь. Один.

Ты дышишь, а он – нет.

Ты живёшь, а он – мертв.

Я смотрю на ангела перед собой – и вижу её. Любовь всей моей жизни. Женщина, что вдохнула в меня счастье, научила видеть мир другими глазами. Её глазами. Она показала мне, что он состоит не только из серых оттенков – с ней я стал различать цвета.

Её смех дарил мне такие эмоции, которые я никогда не думал, что смогу испытать. С ней я познал не только гнев, злость, желание причинять и чувствовать боль. Я узнал, что могу любить. Её и наших детей.

Маринэ была моей вселенной. Моим воздухом. Я дышал благодаря её существованию. Она создала наш мир своими руками, дала ему название и вдохнула в него жизнь. Семья.

Я никогда не стремился к созданию своей семьи и не задумывался о детях, хотя понимал, что рано или поздно мне нужно завести её и иметь наследников, потому что этого ждут от Капо. Но я не хотел детей. Не потому, что не люблю их. Я просто был убеждён, что стану плохим родителем, не знал, как сделать так, чтобы уберечь их от всего плохого в мире, который не щадит никого, а женщин и детей мгновенно уничтожает своей суровостью.

Поэтому после того как отец ушёл на пенсию и передал правление мне, я сосредоточился на власти и Каморре, полностью посвятив ей себя. Тогда у меня был только один приоритет.