Во власти любви

– Прости, принцесса.

От этого обращения я замерла в его руках. Он не может… Нет.

– Не надо, – разорвав наши объятия, я села напротив отца. – Не называй меня так. Больше нет.

Папа пристально смотрит на меня, пытаясь понять, что со мной происходит. Я не знаю, что он увидел, но это заставило его отвести взгляд в сторону прежде, чем посмотреть на меня снова и заговорить.

– Хорошо, милая. Как хочешь, – он поднял свою тёплую ладонь и смахнул мои слёзы, о которых я даже не подозревала. – Давай, поднимайся. Пусть тебя осмотрят врачи, а после мы поедем домой. Тебя все ждут.

Дом. О каком доме он говорит?

Папа не знает, что Чикаго не был моим домом. Уже нет. Я больше не принадлежу этому месту, но и к какому принадлежу, я тоже не знаю.

– Я не могу. Мне надо остаться тут, пока…

Пока что? Я без понятия, что нужно делать в таком случае. Я знаю, что виновата, что совершила ужасную ошибку и никогда в жизни не прощу себя за это. Но что я должна сейчас сделать? Уйти или остаться?

– Милая, послушай. Чтобы там не произошло, мы всё решим, но сейчас тебе нужно немного поспать, отдохнуть, а после мы сядем и всё обсудим, найдём…

Папины слова прервались громким женским голосом из динамиков снаружи. Объявление, что они вещали, привлекло наше внимание.

– Доктор Стоун, просьба в срочном порядке подойти в третью операционную!

Третья операционная.

– Что-то случилось…

Я резко встала на ноги, от чего у меня закружилась голова, и я пошатнулась, поэтому отец встал следом и придержал меня, чтобы я не упала. Голос диктора всё ещё просил доктора немедленно подойти в третью операционную.

– Адриана, подожди, – позвал отец.

– Что-то случилось. Почему они зовут доктора, папа?

– Сейчас это не важно, милая. Тебе нужен отдых.

– Почему они зовут доктора, папа?! – крикнула я, удивив себя и отца.

Я никогда раньше не повышала голос и не общалась с ним в таком тоне. Будь я одной из его солдат или мужчиной, он бы прибил меня на месте. Но сейчас он просто был ошарашен моим поведением.

Мой крик пронёсся по пустому холлу зоны ожидания. Раньше тут были люди, но сейчас он пустовал. Лишь несколько людей отца стоят по углам коридора. Отец смотрит на меня, придерживая за руки, но молчит. Его глаза блуждают по моему лицу всё ещё в поисках ответов. Он не может ответить на мой вопрос – только врач.

Я отпустила папу и побежала к операционной, слыша за собой ругательства отца и его приказ не отходить далеко и следить за периметром. Когда я наконец добегаю до нужной комнаты, над которой мигает красная кнопка «Операционная», темноволосая женщина своей картой открывает дверь. Я направляюсь к ней, не заботясь о своём внешнем виде, от которого нормальный человек пришёл бы в ужас, но не успеваю. Она заходит внутрь большой комнаты, наполненной людьми в белых халатах, я же замираю на полпути.

Сквозь медленно закрывающуюся дверь я вижу, что многие из присутствующих испачканы кровью и чем-то ещё. Кто-то наклонился над телом, лежащим на столе под ярким светом лампы. Кто-то стоит возле электронных приборов и следит за показателями. Но, несмотря на то что каждый из врачей занят своим делом, суета внутри пугающая.

Что-то не так.

Словно подтверждая мои мысли, один из людей в испачканной белой форме обращается к женщине, только что вошедшей к ним. Можно предположить, она и есть доктор Стоун.

– Пульс слишком слабый, жизненные показатели падают.

Его голос не дрожит, но я всё равно слышу беспокойство, даже отчаяние, какое бывает, когда ты сдаёшься и опускаешь руки. Когда больше нет сил и надежды сделать что-то важное и значимое, например, спасти чью-то жизнь.

– Необходимо ввести адреналин, сейчас же! Подготовьте дефибриллятор, – сказала доктор Стоун.

Голоса в операционной разносятся вокруг и заглушают все звуки снаружи. Но перед тем, как раздвижная дверь окончательно закрывается перед моим носом, слова одного из врачей доходят до меня и ударяют со всей силой:

– Слишком поздно…

Нет.

Нет. Нет. Нет. Это невозможно.

Боже, пожалуйста.

– Нет! – я пытаюсь открыть дверь, нажимая на кнопки и стуча по ней кулаком, пока меня не оттаскивают.

– Адриана, успокойся, – руки папы подхватывают меня, когда я падаю на пол, разрывая горло в попытке докричаться до тех, кто внутри. – Тише, милая. Всё в порядке.

– Нет! Пожалуйста, папа. Он не может умереть. Он не может! Пожалуйста, папа! Помоги ему, прошу.

Я пытаюсь вырваться из его рук, но он крепко держит меня, не давая возможности это сделать.

– Ш-ш-ш… Тише, милая. Ты причинишь себе вред, Адриана! – он смотрит по сторонам, не переставая успокаивать меня. – Позовите врача! Сейчас же, иначе я сожгу дотла эту больницу нахрен!

– Папа, он не может умереть, – повернув его голову к себе, прошу я. – Не может… Я не убила его. Я не могла сделать это, папа. Я не должна была этого делать! Верни его, папа! Верни мне его.

Мои крики и плач не прерывались, пока веки не начали закрываться и темнота не стала медленно поглощать меня после того, как что-то кольнуло мою руку. Только несвязные тихие слова вырывались из моего онемевшего рта.