Во власти порока

Отец тяжело вздохнул. Дочь неисправима. Рано или поздно жизнь ломает таких бунтарей. Ему остаётся лишь молиться Богу, чтобы этот урок не был слишком суров.

– Понимаешь как заведено, – распалялась Лана всё больше и больше, – все остальные сотрудники должны радоваться объедкам с их «барского» стола! Разве это не возмутительно? – дочь уставилась на отца немигающим взглядом.

Борис Сергеевич мотнул головой. Лана же, почувствовав поддержку родителя, продолжила извергаться:

– И так всегда! Всё лучшее, всё новое оседает в безразмерных карманах бухгалтерии! Бездонная пропасть, а не отдел! У них и новые мониторы, и принтеры, и оптические мышки. Даже колонки купили к каждому компьютеру, и только шеф за порог, закрываются и слушают музыку да крепкие напитки попивают. Зачем им в одном кабинете столько колонок. Все сразу не включишь! А все остальные работают за старьём! Глаза стирают за компьютерными «динозаврами», превращаясь в офисных «кротов»!

Борис Сергеевич поперхнулся куском хлеба и закашлялся. Дочка заботливо похлопала его по спине, да с такой силой, что он едва успел перехватить уж летевшие по воздуху очки. Обе дужки очков были сломаны и выживали лишь благодаря канцелярскому скотчу, обмотанному вокруг них толстым слоем.

«Надо купить новые», – в который раз подумал Борис Сергеевич, водружая их место.

Не замечая ничего вокруг, с удвоенным энтузиазмом, дочка продолжала чихвостить коллег по работе:

–Я сегодня к ним зашла и всё высказала. Прямо в глаза! Главный бухгалтер, Наталья Владимировна, стала орать, что лишит меня заработной платы. Представляешь?! – Чётко очерченная, дугообразная бровь девушки взмыла вверх, от чего её красивое личико стало надменным. – Я ей говорю, а Вы собственно… кто такая, чтобы лишать меня моего законного заработка? Такой же наёмный работник, как и все остальные! Лучше не злите меня!

Отец заметно погрустнел. Лана, с пылающими щеками и полотенцем, обмотанным вокруг головы, напоминающим огромный шлем, выглядела воинственно! Ему искренне стало жаль весь бухгалтерский отдел, которому судя по угрозам Ланы, грозила массовая резня за картонные папки, ручки, скрепки и прочие канцелярские мелочи.

– Амазонка моя, – пошутил Борис Сергеевич, укоризненно покачивая головой. – С людьми надо стараться общий язык находить. Мягче надо быть Ланочка, мягче. Твоя, правда, никому не нужна. Люди мстительны. Затаят обиду, начнут вредить. Надо помнить, что плохонький мир лучше, чем война.

– А я не собираюсь ни под кого прогибаться, понятно! – заявила Лана с вызовом задирая подбородок.

На лице Бориса Сергеевича появилась мечтательная улыбка.

– Ты смеёшься надо мной? – взвилась дочь.

– Вспомнил одну историю из твоего детства. – Мудрый взгляд отца в миг преобразился, наполняясь озорным светом.

– Какую? Расскажи, – попросила Лана, подбирая под себя ноги.

Отец рассказал историю из далёкого детства. Ещё в ясельной группе Лана умудрилась испортить отношения с воспитателем из-за того, что получила в обед, как и остальные детки, по половине котлеты. Лана так возмущалась по этому поводу в саду, а потом и дома, что родители посчитали, что она не наелась половиной порции. Как оказалось это было дело принципа. Позже, «котлетный митинг» вышел боком родителям Ланы и конечно самой девочке. Нянечка с воспитательницей решили избавиться от правдолюбивой «болтушки», хотя бы на время. Стояла лютая зима. Женщины принесли с улицы в группу тазик со снегом и, раздев Лану и ещё двух мальчиков, растёрли щёчки, грудки и спины детей.

– Историю о растирании снегом, – продолжил отец, – мы узнали вместе с лечащим врачом, который поинтересовался, между прочим, где же ты так сильно простудилась. Выслушав твой рассказ, она решила разобраться в ситуации, записав фамилии пострадавших мальчиков в блокнот. Позже выяснилось, что эти детки тоже больны.

Предполагалось, что после этой истории должны последовать выводы.

Лана же сидела со скучающим видом. Широко зевнув, она поинтересовалась:

– Со мной всё ясно. Мальчиков за что?

– Не помню, да и речь не об этом. Помню, разгорелся ужасный скандал! А ты с удовольствием пересказывала эту историю снова и снова, лишь стоило попросить. Этакий свидетель с молочными зубами! Воспитательницу и нянечку сняли с работы. Ну, а мы с мамой, перевели тебя в другой садик, от греха подальше.

– Понятно, – выдохнула Лана, – ты считаешь, что я зря погорячилась на работе.

– Я считаю, что скандалами ничего не решишь. Зато врагов наживёшь много. Пойми, противостояние – каменная стена, о которую можно расшибить лоб, при сильном упорстве, но умным такого человека никто не назовёт.

– Да, – вздохнула Лана – Ты прав. Я это осознаю, но не могу с собой ничего поделать. Просто тормоза отключаются, когда я вижу несправедливость. Ладно, оставим это, папа. Могу обещать одно – буду стараться вести себя спокойней. Правда, не уверена, что получится. Спасибо за ужин.

В двенадцатом часу вечера в подъезде раздался истошный женский крик, точнее вой.