Во власти речных ведьм

– Что за спешка, если покойника даже в гроб положить не успели? – с нескрываемым любопытством обсуждали местные граждане.

– Надо полагать, будут хоронить Геннадия Выйдулья? – спросила у мужа Катя.

– Да, у Зоиной могилы. Он в этот день пропал, то есть сегодня, и она спустя два года умерла. На Седмицу-Молчунью…

Видимо, чтобы не отвечать на наши расспросы Слава повернулся к нотариусу. Они с женой тоже направились на кладбище.

– Атмосфера какая-то странная вокруг. Не нравится мне все это…, – тихо заметила Мария.

– Ладно, будет. Раз отец Николай согласился помочь, значит, нет в этом бесовщины. Не переживай, – возразил Вольдемар Анатольевич.

Нам с Катей показалось, что практически все в курсе происходящего, кроме нас.

– Не задерживайтесь, не задерживайтесь! Поторопиться надо!! – прорвался голос Анастасии. Она, как пастух, подгоняла стекающийся к кладбищу народ. – Милушка моя, банкиршу нашла? – обратилась матушка к кому-то в толпе. – Уговорила ее моими доводами?!

– Да, матушка! Как велено, сделала. Она и сама рада помочь. Их семья настрадалась, избавления просит… – Голос резкий, подвывающий.

Кетлиха! Ее худющая долговязая фигура нервно переминалась в отдалении. Она показывала Анастасии на подъезжающую перламутрово-фиолетовую иномарку. Когда та плавно проплыла мимо, через стекло я увидела холеную богатую мадам брезгливо-печального образа, которую вёз личный шофер. А секретарь-мужчина что-то подобострастно, с приклеенной улыбочкой, докладывал ей, сверяясь с записью в ноутбуке. Я задумалась, в это время с нами поравнялась молодая женщина с двумя малолетними детьми. У меня аж ноги подкосились, когда я увидела ее лицо. Катя, повернувшаяся ко мне, тоже застыла, не договорив фразы. То была проявившаяся в платье-призраке незнакомка.

– Наденька, доченька… – всхлипывала седая женщина в черном. Она прихрамывала и семенила сзади. – Ты маленькая была, меня сразу мамой признала. Мы ж ведь с Зоей похожи были – сестры.

– Мамочка, ну что ты, не плачь. Одна родила, другая, не менее родная, воспитала!

Значит, не призрака, а живую Надю – дочь Зои и Геннадия Выйдулья мы с Катей видели в призрачном платье. Конечно, их семью должны были пригласить на похороны. Но при чем тут банкирша?

Ситуация стала еще интересней, когда мы пришли на место. За те десять-пятнадцать минут, что мы шли, опередившая нас бригада с лопатами расстаралась и уже вырыла могилу. Рядком с гранитной плитой Зои Выйдулья водрузили надгробный памятник с именем Геннадия. А вот и сам гроб на постаменте, накрытый красным бархатным покрывалом с черной траурной полосой. Гроб, видимо, уже обрел своего мертвого хозяина. Венки. Цветы. Чувствительные женские всхлипы. Дежурные носовые платки. Горячий шепот сочувствия: «Как несправедлива судьба… Жаль, они так любили друг друга… Ее убила любовь… Сглазили их… Такая красивая пара… А я бы вначале нашла убийцу и отравила бы его, а потом себя…» Но вот батюшка передал крест начальнику почты и встал на край вырытой могилы. Скорбное молчание. Запах мокрой потревоженной земли. Серьезные лица или заплаканные глаза. Напряженная тишина… Ее дерзко разорвал резкий голосок с капризно-нетерпеливыми нотками. Начавший было молиться отец Николай пробасил:

– Ну что за безобразие, дочь моя!

– Мне все равно, что меня здесь ждет! – нервно вопила дамочка. – Надежда Геннадьевна! – дав петуха, крикнула она в толпу. – Мне надо с вами срочно переговорить!!

Но тут пыл нарушительницы похоронного обряда резко обмяк. Секретарь поддержал босс-мадам, повесив её рыдать на свое крепкое мужское плечо. После неожиданной истерики все пошло как-то не так. Знатокам похорон не понравилось явно скомканное действо. Озираясь по сторонам, батюшка от всех присутствующих буквально в нескольких фразах выразил скорбь о безвременной кончине хорошего человека и семьянина. Пропел кусок молитвы. За ним подтянули и церковные певчие, напряженно посматривая на заходящее солнце. Они тоже явно спешили. Несколько раз сбивались и фальшивили. Затем гроб чуть не уронили в яму. Бригада «Ух!» закапывала, утрамбовывала землю на предельной скорости, будто от этого зависели её премиальные.

– Ой, нехорошо все, неправильно, некрасиво, – услышала я горячий шепот жены нотариуса. – Да еще поздно вечером!..

А зачем отец Николай принес с собой большой деревянный крест, если каменное надгробье для Геннадия Выйдулья уже стояло в изголовье могилы? И что делала матушка Анастасия? Она буквально свела вместе Надежду Геннадьевну и заплаканную мадам. Дорогая косметика была размазана по ее лицу. Всхлипы и дыхание, как у водолаза-подводника, комкали слова.

– Наденька, это дочь Вовк Максима Илларионовича. Она должна тебе что-то сказать, – для ускорения процесса пояснила Анастасия.

Но дамочка только нервно икала, лишившись дара речи. Матушка осерчала не на шутку! Грозно прикрикнула на неё:

– Ты сама должна повиниться! Сейчас же!!

Народ вокруг притих, подтянулся поближе. С красным дерганым лицом в гробовой тишине женщина, давясь, произнесла: