Во власти теней: омуты прошлого

Включать свет или раскрывать шторы я посчитала излишним и потому, шарясь почти впотьмах, чуть не навернулась, запнувшись о груду вещей на ковре. Чертыхнувшись, присела и на ощупь нашла свои джинсы. Отлично. Где-то ещё должен быть топ… Тонкая полоска света, прокравшаяся в спальню от приоткрытой двери, словно в компьютерных играх указала мне путь: недостающая деталь гардероба была быстро выужена мной с подлокотника кожаного кресла.

Вот только пока телефон не подаст признаков жизни, мне отсюда не выбраться — не пешком же в город топать, ей-богу. Кажется, в моей сумке был кабель зарядки…

Вновь на кухне я оказалась уже куда в более приличном виде: одетая, расчёсанная и опрятная, избавившаяся от вчерашнего макияжа. За это время мой рыцарь-спаситель — смартфон — очухался и приветливо светился экраном. Часы показывали полдвенадцатого. Удивительно, но ни одного пропущенного вызова. Только одно сообщение от мамы с вопросом, приеду ли я сегодня, отправленное в восемь утра (в мамином стиле!).

Ночью никому я не писала и не звонила, такси не вызывала, картой не расплачивалась… что, чёрт побери, произошло-то? Не то, чтобы я не могла вдруг решить напиться и переспать с кем-то, но Градов на роль собутыльника подходил хуже всех. О чём я вообще думала? А он? Как этот вечно контролирующий ситуацию циник допустил вот это всё?!

Проснувшись после попойки с частичной амнезией, не спешите расстраиваться, что ни черта не помните. Если у вас был телефон, то с вероятностью девяносто девять процентов, достигнув нужной кондиции, вы не выпускали его из рук. Зайдите в галерею.

— Твою ж…! — смачно выругалась, увидев пёструю ленту новых снимков. Так вот, почему телефон был в ванной… я просто решила устроить фотоссесию… и Градов оказался не прочь присоединиться.

Листала кадры, с каждым офигевая всё больше и больше. Вот ещё всё цивильно, я, с припущенной лямкой бюстье, делаю «себяшку» в зеркале, оставим без внимания взгляд шальной императрицы… похоже я хотела отправить фотку Беккеру, кому ж ещё. Но потом-то что пошло не так?

А тут — на заднем плане появляется Евгений Александрович, с расстёгнутой рубашкой. Не трезвый, это точно, у самого глаза блестят — я его ещё таким не видела. Смотрит так, со смятением, что ли. Дальше — вдруг уже прижимается ко мне, целует в шею, а я всё также щёлкаю в зеркало.

Раз… два… три… как в раскадровке — чем дальше в лес, тем больше дров. На нём уже нет рубашки, на мне же — всё ещё бюстье (удивительно!), но уже не в зеркале. Фото смазанные, в движении, на «фронталку» — целует, кусает за ключицу, лижет шею; целую я, дерзко, страстно, в губы.

— Это полный песец… — с шумом втягиваю воздух сквозь зубы, когда картинка перестаёт быть невинно-эротической. М-м-м-м, замечательно, раньше от таких снимков я б кипятком кхм… это же почти порнушка со мной и Градовым в главных ролях. Компромат, нет, компроматище!

Естественно, разглядываясь всё это непотребство, я не заметила, как перестала быть одна. Градов застал меня врасплох.

— Доброе утро, Кристина, — его довольный, даже без привычного ехидства, голос заставил меня вздрогнуть. Всё, поздно, свалить не успела, остаётся капитулировать.

— Доброе, угу, — резко обернулась к Евгению Александровичу, держа в вытянутой руке телефон с картинкой во весь экран. — Это, мать его, что?

О, я напрасно думала смутить его снимком.

— Это, моя дорогая, твоё желание… — Градов старательно сдерживал смех, но только почему-то это удавалось ему из рук вон плохо. — Ты совсем ничего не помнишь?

Медленно помотала головой.

— Не удивительно, — Евгений Александрович всё-таки выпустил на волю эмоции и, растянув губы в усмешке, покачал головой.

Я бы многое отдала за возможность восстанавливать воспоминания по собственному желанию, но, увы, приходилось довольствоваться скупым рассказом Градова. Он не стремился посвятить меня во все подробности вчерашнего вечера, выдав дозированный рассказ в духе «ты хотела отправить свои эротические фотки какому-то Беккеру, но с моим появлением всё пошло не по плану». Каким образом я оказалась у него дома и было ли между нами что-то — так и осталось для меня тайной.

Поняв, что больше ничего не вытяну из этого прохиндея (в том, что он сам ничего не помнит, я сомневалась), сдалась и попыталась принять ситуацию. Что сделано, то сделано. Меня даже не особо удивило, что я могла захотеть поделиться провокационными кадрами с Егором и что почему-то призналась в этом. В том состоянии, в котором я оказалась ночью, я становилась зависима от эмоций и обращённого на меня внимания.

Вдвойне забавно вышло и то, что, пока я выуживала информацию крупицами, Градов совершенно обыденно хозяйничал по дому: включил кофе-машину, подставил к ней две чашки, положил на блюдце пару круассанов и выставил сиё на обеденный стол.

— Позавтракай, — сказал, как ни в чём не бывало, — и не думай, что ты что-то сделала не так.

Его не смущал ни мой внешний вид, ни в принципе моё присутствие в его доме. Он словно бы даже этим наслаждался.