Во власти теней

Узнай она, что я переспала с Градовым и решилась бросить Давыдова — не поверила бы. Я словно наяву увидела, как она бы округлила ошеломительно-красивые, подчёркнутые искусной чёрной стрелкой глаза и вытянула губы буквой «о», если бы прямо сейчас я заявила обо всём. Затем она бы удивлённо покачала головой, а потом выдала:

— Ну ты даёшь, Беляева! Уважаю!

Я улыбнулась своим мыслям. Анжелика отреагировала бы спокойнее — от вести о Градове стыдливо покраснела и посетовала о моей глупости, а по поводу Дениса полностью поддержала бы Веронику.

Пусть мы редко виделись с девчонками, но я знала их — по крайней мере, надеялась, что знала.

Может и стоило им сказать о моём расставании — так у меня бы не было обратного пути, но я хотела единолично пережить этот момент своей жизни. Сперва уйду, а потом уже расскажу девчонкам. Только так и никак иначе.

И всё же от намёка я не удержалась.

После третьей и заключительной на сегодня пары я подождала девочек, что было мне совершенно не свойственно, и вместе с ними пошла на улицу. Каким мог бы быть день расставания? Серый, дождливый, тоскливый; с заунывно воющим ветром и промозглой сыростью. Такой, чтобы можно было полностью прочувствовать всю боль принятого решения.

Но ожидания расходились с действительностью. Вторник выдался тёплым, практически летним. Приятный ветерок шуршал среди ярко-зелёной листы деревьев. Поднимешь голову к небу, уставившись в его лазурную синеву — и тут же зажмуришься от яркого солнца.

— А пойдёмте сегодня вечером гулять? — ошарашила я девчонок.

— Та-а-а-к, — поиграв бровями, протянула Ника. — Наша птичка решила выпорхнуть из золотой клетки?

— Так что, пойдём? — повторила я.

— Пойдём. На набережную, — кивнула Анжелика. — Я после шести свободна.

— В семь у «Пассажа», — ехидно выдала Ника. — Только попробуй не придти, Беляева! Ты меня очень обидишь!

— Приду, — улыбнулась ей. — Ладно, девчонки, я побежала. До вечера.

Распрощавшись с подругами, полетела, сжимая в руке телефон с десятком сообщений и пропущенных звонков от Дениса. Может, я вела себя совершенно по-детски и Давыдов был прав, когда называл меня ребёнком, но… именно в этом я видела своё спасение.

Заходя в квартиру, которая вот-вот станет мне чужой, я не думала ни о Градове, ни о том, как буду жить дальше. В голове кроме волнующего предвкушения — ничего. Так странно… ещё ночью и утром я сомневалась и боялась принять это решение, а сейчас радуюсь так, будто в меня вселился другой человек.

Ураганом пролетая по комнатам, сметала вещи во вместительные спортивные сумки. Вещей у меня не так много, проблема лишь с объемными зимними пуховиками, но было бы желание…

За мной приехала мама. Она не задала ни одного вопроса, когда я позвонила ей после первой пары и попросила приехать. Срочно. Может, моя уверенность в голосе сказали ей больше, чем одна фраза:

— Я ухожу от Дениса. Помоги мне забрать вещи, пожалуйста.

Вторая странность за сегодня — я столько времени мучила себя мыслями о том, что буду обузой для родителей. Я добивала себя, думая, что, вернувшись к ним, опозорю себя, покажу свою слабость. А сегодня я совершенно спокойно сказала маме о своём решении — даже не заревела. Впрочем, о слезах и речи не шло. Обуявшие меня эмоции пока исключали возможность проявления слабости.

Я встретила маму у подъезда — невысокая и хрупкая, с охапкой пакетов в руках, она ни в коем разе не смотрелась комично. Скорее наоборот — воинственно. Её светло-пшеничное каре чуть растрепалось на ветру, а на тонких, со следом вишнёвой помады, губах сияла мягкая улыбка.

— Ну что ты, дурочка моя, — ласково произнесла мама, когда я молча бросилась в её объятия. — Всё хорошо. Идём исправлять ошибки твоей бурной юности.

— Ма, я так вас с папой люблю, — вздохнула.

Как же мне повезло с родителями… несмотря на то, что я редко радовала их своим присутствием, мы всё равно оставались близки. Как мне в голову-то могла придти ересь о том, что они будут не рады моему возвращению?

Вдвоём мы быстро перенесли сумки в нашу семейную машину — небольшой японский универсал. Попросив маму подождать, вернулась в квартиру.

Проверив, всё ли взяла, зачем-то выдвинула ящик комода — злополучный планшет исчез со своего места.

— Что ж… — я выдохнула. — Прощай.

Закрыла дверь на ключ и закинула связку в почтовый ящик. Сразу же, не выходя из подъезда, написала Денису сообщение. Признаться честно, сперва я напечатала целую поэму, но затем… стёрла всё и оставила лишь два предложения.

«Мы расстаёмся. Ключи от двери в почтовом ящике».

Хотелось добавить обидную фразу и про покатушки, и про эту Катерину. Хотелось бросаться обвинениями в духе: «Как ты мог мне изменять?», но и моя совесть не была чиста, поэтому пусть будет так.

Сообщение оказалось прочитано в ту же секунду, а затем практически сразу последовал звонок, который я беспощадно сбросила. Следующее, что я сделала, — выключила телефон и сразу же направилась в машину.