Во власти Зверя

     - Ваня, как же так? Ведь у нас все было хорошо. Летом на море собирались. Господи, о чем это я? Горе то, какое горе! – Лена опять заплакала. – Вчера мы ходили на юбилей. Колечка шутил, играл на гитаре, много смеялся. Когда мы вернулись домой, я отправилась спать, а Коля решил принять ванну. Ночью я проснулась. Меня, как будто током ударило. Вошла в кабинет, а там…

    Почти до самого рассвета просидели Иван и Лена, вспоминая все, что было связано с Николаем, и лишь под утро Лена, вконец обессиленная, забылась тревожным сном. Тихо прикрыв  дверь спальни, Иван подошел к телефону, набрал номер Сергея. Теперь их осталось только двое…   

    В школе их называли – «три товарища». Как и герои романа Ремарка, они действительно были неразлучными, и даже в армии служили в одной части. Отслужив, каждый поступил в свой любимый институт, клятвенно пообещав, друг другу жениться в один день. Так и случилось: три пары зарегистрировали браки во Дворце Бракосочетания в один день. Свадьбы гуляли три дня; их жены стали лучшими подругами, что еще больше укрепило мужскую дружбу.                                  

    Телефон Сергея не отвечал. Иван вдруг вспомнил, что Сергей вернется из отпуска только через неделю.

    Бледно-серебристый свет проник в комнату сквозь задернутые шторы. Иван подошел к окну. Небо прояснялось, где-то за горизонтом обозначилась алая полоска зари. Начинался новый день.                                   

    На душе у Ивана творилось что-то невообразимое: тяжелый груз горя словно придавил его к земле. Впервые в жизни он явственно ощутил душевную боль и пустоту. Иван в растерянности стоял посреди комнаты, теперь, когда рядом никого не было, он мог дать волю своим чувствам: слезы покатились по щекам, принося небольшое облегчение.

    «Что же произошло с тобой, старик? Подскажи мне», - подумал Иван, немного успокоившись, окидывая взглядом комнату. На журнальном столике он заметил старенький кассетный магнитофон, а рядом с ним пустая коробочка из-под кассеты. Неожиданно абсурдная мысль пришла ему в голову – включить магнитофон, но, когда он это сделал, то услышал знакомый голос:

    - Иван, прости, что прощаюсь с тобой таким необычным способом, но иначе ты бы меня не отпустил. Это трудно объяснить, а понять, возможно, еще труднее, но так будет лучше для меня, для Ленки, для всех. Больше всего на свете я боялся быть слабым, особенно в глазах Лены. Жаль ее и дочурок, неплохая у нас была семья. Помоги им, Иван. Я надеюсь на тебя и Серегу. Все, что со мной происходило в этот треклятый год, я описал в дневнике. Ты его найдешь на книжной полке рядом с Ремарком. В милицию не отдавай, я эту следственную братию знаю, сам был таким. Им рыться в чужом белье или душе, все едино. Кассету уничтожь. Передавай Сереге привет, и поцелуй Машеньку. 

   Запись оборвалась, а в комнате продолжал витать Колин дух.    

Глава 4

    «- Добрый вечер, отец Алексий, - приветствовал священника мужчина. - Прошу извинить меня за вторжение, и позвольте представиться: Василий Иванович Ильин, главврач психиатрической больницы. Впустила меня Марья Михайловна. Мы уже и чай попили, и побеседовать успели, а вас все нет и нет. Она пошла домой, а я напросился вас дождаться. Мне необходимо с вами поговорить.

    Гость был смущен и оживлен одновременно. Отец Алексий повесил плащ в передней и прошел в комнату. Главврача психиатрической больницы священник знал хорошо, так как его церковь стояла на территории больницы, поэтому разговор с незнакомым ему челове-ком предстоял интересный.

    - Может быть, поужинаете со мной? - спросил отец Алексий.

    - С большим удовольствием, - ответил гость. - Да, знаете, библиотека у вас замечательная: философия, медицина, психология. Скучать мне не пришлось.

    Священник поставил на стол приборы, принес из кухни вареную картошку, жареную рыбу и хлеб.

    - Садитесь к столу, и рассказывайте, что привело вас ко мне.                                      

    Гость торопливо сел за стол, и, слегка помявшись, ответил:

    - Я, знаете ли, ваш давнишний почитатель. Довольно часто прихожу в церковь, послушать ваши проповеди. Ведь мы с вами коллеги: вы наставляете на путь истинный здоровые души, а я лечу больные. Но мне иногда кажется, что без церкви трудно вылечить душевнобольного.                   

    - Извините меня, Василий Иванович, но дело в том, что сейчас нет душевно здоровых людей - произнес отец Алексий, и ужаснулся своим словам: мысль, высказанная вслух, почти всегда становится реальностью. Только сейчас он понял, что его так взволновало сегодня.

    - Позвольте, отец Алексий, но чем же тогда люди, которых мы считаем здоровыми душевно, отличаются от больных – в голосе Ильина послышались нотки раздражения.