Во времена фараонов

С крупными державами Тавра и Евфрата, Аляшией, Митанни, Ассирией, Кардуниашем (Вавилоном) египетская дипломатия придерживается другой политики. Цель фараонов – окружить сирийские провинции полосой государств-буферов, которые ослабляли бы столкновения между страной Ханаанской и кочевыми племенами Средней Азии, из которых наиболее угрожающими были хетты. Эта роль выпала на долю старых династий Ашшура и Вавилона, значительно утративших свой прежний блеск, но все еще грозных и влиятельных; а иногда фараон возводит на степень союзников выскочек, царствовавших в Аляшии и Митанни.

Это уже не отношение покровителя к данникам: каждый из этих варваров смотрит на фараона как на равного. «Царю Египта, брату моему, говорится: ”Я царь Аляшии, твой брат, я здоров и посылаю горячие приветы тебе, твоим родным, твоим служанкам, твоим детям, твоим женам, с искренним поздравлением по случаю многочисленных колесниц твоих и коней и с пожеланиями стране твоей Египту”» [57] .

Царь ассирийский, от которого до нас дошло только одно письмо, пишет более сухо: «Аменхотепу IV, брату моему, сказано: ”Мир тебе, твоим родным, твоей стране”» [58] . Тон переписки сердечен, если монархи соединены кровными узами родства: «Аменхотепу III, великому царю Египта, моему брату, моему зятю, которого я люблю, который меня любит, сказано: ”Я, Тушратта, великий царь страны Митанни, твой брат, твой тесть, который любит тебя, я здоров и шлю тебе свои приветствия, тебе, моему брату и зятю, твоим родным, твоим женам, твоим сыновьям, твоим слугам”» [59] . Со своей стороны Аменхотеп IV, обращаясь к царю Кардуниаша, употребляет точно такие же выражения. [60] Из этих отрывков ясно следует, что дипломатический формуляр существовал уже в те времена, чтобы придать переписке корректность, единообразие редакции с оттенками личного расположения.

После обмена установленными приветствиями монархи взаимно делились состоянием здоровья. Одно письмо Бурра-буриаша служит примером потешной обидчивости в этом отношении:

«С того дня, как явился ко мне посланник брата моего, я не был здоров. Во время моего нездоровья брат мой не подбодрил меня. Я сердился на брата моего, говоря: ”Не слыхал разве брат мой, что я болен? Почему не шлет он своего гонца и не заботится обо мне?” Посланник брата моего ответил: ”Страна не настолько близка, чтобы брат твой успел узнать об этом и мог отправить к тебе посланника справиться о тебе”… Действительно, я узнал от моего вестника, и он сказал мне: ”Это очень далекое путешествие”. С тех пор я перестал сердиться на брата моего…» [61]

Тушратта, царь Митанни, выставляет напоказ свое жестокое горе при известии о смерти Аменхотепа IV и в следующих выражениях пишет его сыну: «Когда отец твой был при смерти… в этот же день я плакал и заболел и был при смерти… (но я узнал о событии) от старшего сына Аменхотепа и Тейе и сказал: ”Аменхотеп не умер”…» [62] Письмо сильно повреждено, но несмотря на пробелы ярко выступает эта любопытная чувствительность.

Обменявшись любезностями, обращались к серьезным делам: политическим союзам, брачным союзам, торговым договорам. С тех пор как Тутмос III окончательно закрепил за Египтом Ханаанскую землю, египетский двор понял, что только союзы могли сделать это покорение прочным. Это упоминает каждый из корреспондентов Аменхотепа IV после того, как последний становится царем. «Теперь, о государь, когда ты вступил на престол отца твоего, подобно тому как мы находились в добром согласии друг с другом, отец твой и я, взаимно обмениваясь подарками, точно так же установим ты и я постоянную дружбу между собой. С таким же пожеланием обратился я к отцу твоему: прими его и осуществим его между собой.» [63]

Для безопасности фараона в Сирии было необходимо, чтобы мятежные города, ничтожные порознь, не находили никакой поддержки со стороны Вавилона или Ниневии. С другой стороны, фараон, вступая в союз с тем или иным из своих соседей, тем самым давал ему перевес над его соперниками и укреплял его могущество в Азии. Взаимную выгоду этой политики для Египта и Вавилона ясно выражает одно письмо Буррабуриаша, где он упрекает Аменхотепа IV в холодности:

«Во время отца моего, Куригальзу, один ханаанский царь сказал ему через своего посланника: ”Войдем в город Кархемиш, двинемся общими силами на фараона”. Мой отец послал ему следующий ответ: ”Откажись от мысли о соглашении со мной; если ты хочешь относиться к царю Египта как к врагу, ищи другого союзника; я не пойду и не стану опустошать его страну, ибо он мой союзник”. Вот как отец мой из любви к твоему отказался выслушать его» [64] .