Во временное пользование

Он обнимал хлюпающую носом женщину, с удовольствием вдыхал ее сладкий, такой манящий запах, зарывался носом в пушистые волосы и ловил себя на том, что топит его , буквально топит от нежности.

Странной, несвойственной ему вообще. Он что-то подобное, но с сыновьим уклоном, к тете Варе испытывал. Но здесь другое.

Зарекался… Ага.

Дурак ты, Розгин. Ой, дурааак.

Пропадешь ни за грош.

И, самое смешное, что, даже понимая это… Нихрена не остановишься.

И не свернешь, пока не доведешь дело до конца. Пока не будет эта хрупкая женщина в полной безопасности.

Дурак и есть.

Когда наступает молчание. Мертвое.

- Да, я понял. И еще, - Розгин покосился на меня, поморщился, словно не хотел, чтоб услышала его телефонный разговор. Но мы в одной машине, а машина на трассе. Не спрячешься. – Зайди к моей. Просто глянь. Не как в прошлый раз! Напугаешь опять – шкуру сниму.

Он положил трубку, сосредоточился на дороге. Молча.

Я тоже никак не прокомментировала его слова.

Универсальную зарядку мы нашли в магазине на заправке. И тут же оживили мой телефон.

А вот до Варвары Петровны дозвониться не смогли. Автоматический голос отвечал, что абонент недоступен.

И это начало пугать.

Потому Розгин и позвонил своему знакомому, я думаю. Он хоть и не признавался, и вообще делал вид, что железобетонный, но я-то знала, что это было далеко не так.

И уже могла понять, что единственное, что может его зацепить, это как раз благополучие Варвары Петровны.

Я отвернулась к окну, не желая разглядывать мало эмоциональную физиономию своего временного мужчины.

Задумалась, отвлекаясь силой от переживаний, могу ли я считать Розгина своим мужчиной? Пусть и временным?

После всего, что между нами было?

А что между нами было?

Ульяна, ты слишком инфантильна. И стрессонеустойчива. Оно и понятно. Столько свалилось на меня в последнее время.

Тут кто угодно потерял бы уверенность в себе и хорошее расположение духа.

И в ближайшее время я ничего взамен не обрету, я думаю.

Потому что, конечно же, то, что у меня в перспективе есть возможность получить наследство, это хорошо. Понятно, что с этим множество трудностей, потому что банк в Цюрихе вряд ли на слово поверит в мою родословную. Придется подтверждать, в архивах документы собирать… Сейчас это, в принципе, не составляет особых проблем, не железный занавес у нас, слава Богу.

Если б еще за мной не охотились из-за этого ключа.

И если б еще Кирилл…

Моя головная боль, постоянная.

Все это время старательно откладываемая на задний план, потому что решения не было. Розгин обещал, конечно, но когда? И как? И вообще, возможно ли это?

А вдруг удастся обменять Кирилла на наследство?

Эта мысль поразила своей новизной.

Это же выход!

Мне не нужны эти драгоценности! Зачем они мне такой ценой?

А вот выторговать на них жизнь Кирилла…

Купить его у сектантов…

Потому что не мог, ну вот просто не мог он по своей воле! Точно опоили! Или обкололи! Или загипнотизировали!

А , значит, возможно все развернуть назад!

Я повернулась к Розгину, чтоб поделиться этой свежей мыслью. Ведь, если они согласятся, то я смогу спокойно собирать доказательства своей принадлежности к династии Головиных!

И не надо будет партизанскими тропами…

Розгин , не глядя на меня, оторвал руку от руля и положил мне на бедро. Очень по-собственнически.

Одновременно предупреждая и показывая, кто тут главный.

- Не сейчас, Княгиня. Не сейчас.

Я переводила взгляд с его жестокого лица на крупную тяжелую ладонь на моей ноге.

И молчала.

Понимая, что да. Сейчас не время. Потом, когда выясним про Варвару Петровну.

Наверняка с ней все хорошо. Просто… Просто уехала на пленэр, забыла включить телефон…

Времени мало прошло, всего двое суток. Так что…

Мы ехали в город, и мне ужасно хотелось, чтоб все самое страшное уже было позади.

Чтоб мы, при помощи полученной новой информации о моем наследстве смогли освободить Кирилла, и, если не вернуть наше состояние, то хотя бы уехать куда-нибудь вместе с братом.

В конце концов, мы с ним оба молодые, здоровые. Сможем начать все с нуля на новом месте.

Конечно, денег, что отец всю жизнь зарабатывал, ужасно жаль. Конечно, может, это и несправедливо по отношению к другим обманутым сектой людям. Но я не супервумен, и никогда не собиралась бороться за справедливость для других. Я всего лишь хотела спасти своего единственного близкого человека. И все.

Примерно через полчаса езды на мой телефон пришел звонок с незнакомого номера.

Розгин ответил.

Выслушал молча. Отключил телефон. Сжал челюсти так, что они побелели. И лицо словно выцвело. А потом он несколько раз ударил по рулю обеими ладонями с такой силой, что машина опасно вильнула. Я с ужасом смотрела на изменения в его состоянии, цеплялась за ремень безопасности и молчала.

Мы мчали по трассе, опять под сто сорок километров, и Розгин явно был не в себе.

Никакие разговоры и вопросы сейчас были неуместны, я это прекрасно понимала.

Случилось что-то из ряда вон, раз его так завело, что-то…

О Боже! Что-то с Варварой Петровной???

Розгин выровнял машину и нажал на газ.

Патриот пошел на ста шестидесяти, мы въезжали в город.