Во всем виновата осень (СИ)

- Нет! Тот уже старый. Нужно его выбросить! - недовольно отрезал Билл. - Давай я вазу помою и поставлю свежий букет в нее. - Он решительно выдернул цветы из рук Тома и, положив их на подоконник, взял вазу со старым букетом и пошел в санузел, чтобы налить свежей воды.

Том лишь вздохнул и, пока брат не видел, покачал головой. Спустя минуту Билл появился из туалетной комнаты.

- Ну, что говорят врачи?

- Говорят, что пока изменений к лучшему нет, но и ухудшений тоже нет. С организмом анатомически и физиологически у нее все в порядке. Она у меня видишь, какая сильная. - Билл глянул в сторону Яны и улыбнулся. - Но вот мозг пока не хочет работать правильно, - почти шепотом рассказывал он пока стоял у подоконника и выбирал наиболее выгодный ракурс для букета. - Как мама, как ребята?

- Да все у них хорошо. Конечно, они переживают за тебя и за Яну, - сказал Том и, немного помолчав, добавил, - И я за тебя переживаю.

Билл закончил теребить цветы и с озабоченным видом сел на свое привычное место в кресло рядом у оконной стены. Он поправил на правом запястье бирюзовый браслет.

- Билл, я, конечно, понимаю, что ты ее любил... любишь, - поправил себя Том, - Но прошел уже год и - никаких изменений. А если она еще десять лет так пролежит? Ты будешь еще десять лет здесь жить в этой палате, в этой больнице?

- Том, не начинай снова! Я уже устал от этого разговора с тобой, - раздраженно ответил Билл. - Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я ее люблю и... только я виноват в том, что с ней случилось.

- Это неправда! Не ты несся по трассе сломя голову. Не ты въехал в ее машину.

- Но ведь из-за меня так произошло! - Билл нервно положил ногу на ногу.

- Билл, ты это уже не можешь изменить. Ты не можешь изменить прошлое. Но ты можешь изменить настоящее и повлиять на будущее. Ребята за тебя переживают, мать места не находит, да и группа без тебя развалится. А ведь это дело не только всей твоей жизни, но и каждого из нас четверых, и ты это знаешь. Я не хочу на тебя давить. Я понимаю, что тебе тяжело, но у тебя ведь тоже есть обязательства и перед теми, кто еще живет. В том числе и перед самим собой.

- Не надо мне говорить про тех, кто жив, а кто нет! Яна тоже жива, знаешь, а то бы она здесь не лежала! Видишь, ее даже от искусственной вентиляции легких отключили полгода назад. Значит, она сама дышит. Значит, она живет! - глаза Билла заблестели, и он опустил взгляд в пол.

Том отошел от брата и сел на пустую кровать у другой стены палаты. Он опустил руки между колен, сплетя пальцы, и грустно посмотрел на Билла. Это уже был не первый раз, что Том заводил с Биллом беседу на эту тему. Так или иначе, уже на протяжении нескольких месяцев каждый раз, как он приезжал в Москву, он пытался убедить брата не тратить свою жизнь зря. Но все было безрезультатно. Каждый раз Билл только раздражался.

- А знаешь, о чем я сегодня подумал, когда пришел сюда и посмотрел в окно на эту золотую осень? - неожиданно спокойным и ровным голосом спросил Билл.

- О чем? - он сам слышал в своем тоне безразличие, но ничего не мог с этим поделать.

Билл снова поднял глаза на брата:

- Я подумал, что если бы всего этого не произошло - не было бы той аварии, я бы Яне в прошлое Рождество сделал предложение.

Том удивленно поднял брови. Это было что-то на редкость новое. Этой истории за весь год он еще от брата не слышал.

- И мы бы этой осенью поженились, - продолжил Билл. Его взгляд был погружен глубоко в себя. - И сейчас были бы не здесь, а где-то на тропическом острове в медовом месяце. - Он грустно улыбнулся. Внезапно улыбка сошла с его лица. Том заметил, как отрешенный взгляд брата наполнился невообразимой смесью грусти, боли и злости. - Как же я ненавижу эту осень! - выдохнул он.

Том тихо подошел к брату и обнадеживающим жестом накрыл сжатый кулак Билла, лежащий на подлокотнике кресла, своей ладонью.

Билл снова сидел в кресле у окна. Он недавно вернулся с обеда, проведенного с Томом в соседнем кафе, после чего Том отправился на квартиру Яны, а он сам, естественно, вернулся в клинику. Билл бросил взгляд в сторону Яны, посмотрев на ее донельзя исхудавшие формы. От увиденного в его груди как всегда больно кольнуло.

Этот ритуал для него был практически ежедневным. Если он не проводил ночь в палате, и у него не было никаких срочных дел, он приходил сюда после завтрака и сидел, до тех пор, пока его глаза не начинали смыкаться от усталости. Тогда он садился в машину и ехал в квартиру Яны, которая теперь стала его постоянным домом. Палату он покидал лишь для того, чтобы сходить пообедать и поужинать в соседнем с больницей кафе или в больничной столовой и чтобы побеседовать с врачами о состоянии Яны. Он не хотел, чтобы она через свой мирный сон слышала, какие-нибудь неутешительные прогнозы и плохие результаты анализов.