Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники

На следующий день, усадив на дежурство в своей квартире Марию Игнатьевну, я покружила вокруг прокуратуры и ещё в нескольких совершенно бесполезных местах и в полном раздрае вернулась домой. А назавтра не выдержала и позвонила Лидии.

Сказать, что она проявила ко мне верх недружелюбия – это ничего не сказать! Но зная за собой вполне конкретную вину, я проявила сверхтерпение и вбила в тупую башку Лидии, что мне нужен не её муж, а мой возлюбленный и что возможно оба они в опасности. Она, наконец-то, въехала и дребезжащим голосом сообщила, что Михаил уже две ночи не ночует дома, и она думала, что он «охраняет» меня… Освободив её от мук ревности, я отключилась – и вот тут-то начала паниковать по-настоящему!

Я находилась в полуобморочном состоянии, когда раздался звонок в дверь. Сметая всё на своём пути, я кинулась в прихожую, распахнула дверь и впустила обнимающиеся неопознанные фигуры…

На автомате врубив свет, я увидела две пары сияющих глаз. Глаз, в которые могу смотреться без устали! Я отступила назад и, наливаясь слезами, умилилась:

– Мальчики мои сероглазые… Мой прекрасный король и мой славный рыцарь… Какое счастье, что вы оба целы и невредимы!.. Я так волновалась за вас… Чуть с ума не сошла…

Не желая причинять боль другу, я не посмела кинуться к Сергею, как просило моё сердце, и потому прислонилась к стене и стала усиленно тереть мокрые глаза.

Михаил почувствовал мою растерянность и осторожно заметил:

– Я бы не сказал, что твой король невредим… Я выкрал его у врачей. Он ранен… – я вскрикнула и бросилась к Сергею. Михаил отступил, встал сзади моего любимого, чтобы тот не упал от темпераментного натиска, и обнял нас обоих. – Не волнуйся, Вероника! Ранение лёгкое: пуля прошла насквозь и не задела жизненноважные органы. Только он потерял много крови, пока я нашёл его. Давай, я отведу твоего короля к трону…

Усадив стеснённо улыбающегося Сергея на диван, Михаил протянул мне сумку:

– Вот, возьми перевязочные пакеты и прочие снадобья. Завтра ему надо будет сделать перевязку… Если что не так – звони врачу. В сумке лежит записка с номером телефона и предписание. А я пойду домой. Там моя жена, небось, тоже волнуется…

– Спасибо, друг… – тихо сказал Сергей. – Ты заходи… Мы будем рады.

В прихожей я обняла своего Мишку и в жутком смятении прошептала:

– Мишутка, я тебя обожаю! Спасибо за всё и не сердись на меня! Пожалуйста… – я крепко поцеловала его: – Будь счастлив, мой хороший! Без меня…

– И вы будьте счастливы… – глухо ответил он и через силу улыбнулся: – А он у тебя герой. Достоин тебя… заинька…

Я склонилась к Сергею и взяла в ладони его лицо:

– Ну, вот ты и дома, мой сероглазый король. Всё позади. Больше я не отпущу тебя никуда… Отогрею и обласкаю… Хватит мстить и рисковать жизнью. Пришло время жить. Просто жить и любить… Любить тех, кому ты дорог…

Сергей поцеловал мои ладони и, порывисто обхватив за талию, уткнулся лицом в мой живот: «Берёзка моя… Единственная… Любимая». И вдруг плечи его затряслись и в считанные минуты горячие слёзы насквозь промочили мне платье.

Моё сердце зашлось от любви и жалости:

– Серёженька! Родной мой! Это хорошо, что ты не разучился плакать! Поплачь, любимый, выплачь боль и напряжение, скинь с себя всё… Сейчас ты выплачешься и я искупаю тебя… Ты наденешь всё чистое и новое и мы будем пить чай… Потом я уложу тебя спать и буду беречь твой покой и сон… А завтра мы начнём новую счастливую жизнь… Мы обязательно будем счастливы, я знаю это. Ты, я и Никитка. И наши родители… И бабушка… И дети, которых мы нарожаем. У нас будет большая дружная семья… И океан любви…

Эпизоды эпилога

Сергей со мной уже второй день. Мы лежим тесно прижавшись друг к другу и разговариваем. Ничего кроме невинных поцелуев и разговоров я пока ему не позволяю: он ещё слишком слаб. А поговорить нам есть о чём. Мы спешим поделиться историями жизни друг без друга, и часто меняем темы, перескакивая через годы и сюжеты.

Вот и сейчас: я выслушала рассказ о том, как он «потерялся» из-за того, что в армии его отобрали в какую-то таинственную спецшколу «без права переписки», и уже в который раз спрашиваю его об отце:

– Серёжа, ты правда думаешь, что ему дадут условный срок и отпустят?

– Да, Никуша. Я так думаю. Ведь он был заложником и работал под давлением. И мало, что успел… Потому что был у них всего полгода и делал поначалу вполне невинные психотропные порошки. Потому Самбэк и обрадовался тому, что Марчелло докопался до твоей девичьей фамилии и они сообразили, что ты его дочь… Он велел доставить ему тебя живой. Надеялся, что с твоей помощью и героин вернёт и отца твоего согнёт, заставит работать на него. Но я ничего этого не знал, пока не увидел вашей встречи…

Я осторожно поправляю повязку на плече любимого и прошу:

– Расскажи ещё, как ты испугался из-за той листовки про розыск…