Вода

Через минуту Никита приложил его к ране, сдержав эмоции. А после, взяв оставшийся бинт принялся плотно обматывать вокруг туловища. Дети всё это время затаили дыхание в надежде, что папа знает, что делает, и что его рана скоро заживёт.

Справившись с задачей, Никита достал из рюкзака чистую футболку и запасную кофту. Телу стало значительно теплее, но боль так и не уходила, поэтому ему пришлось выпить таблетку анальгина в надежде, что она хоть немного снизит боль.

– Надевайте жилеты! И ваши рюкзаки! Ждать утра не будем, скоро и так рассвет. Поплывём по адресу, откуда в последний раз писала мама.

Дети молча выполнили указания. Затем не спеша все трое выдвинулись вниз по лестнице к своей байдарке, надеясь, что она всё ещё оставалась на месте.

Спускаясь, Никита держался за стены. Голова немного кружилась, и он чувствовал серьёзное недомогание. Видимо, сказывалась серьёзная потеря крови. Помощи дожидаться было неоткуда, ведь ни больниц, ни врачей больше не было, по крайней мере, именно в этом злополучной месте.

Байдарка оказалась на месте. Для начала на ней разместились дети, а после и Никита занял своё прежнее место. Как грести веслом, он тяжело представлял себе, но другого выхода не было. Не было и времени, без должной квалифицированной помощи его время пребывания на этой земле шло на часы. "Аня, только живи! Живи ради наших детей!" – проговорил он про себя, сделав первый рывок при помощи весла…

Её вновь вырвало. Организм не привык к такому резкому количеству еды, и буквально через час всё, что она употребила, было на полу. Аня разрыдалась.

– Что мне теперь делать! Как же быть! – прокричала она в пустоту. И как только ее голос пронёсся эхом по квартире, то правильные мысли не заставили себя долго ждать. Рыдание утихло, и она поднялась на ноги.

Через секунду она уже принялась ощупывать все ящики и все карманы на верхней одежде в поисках ключей. Не хватало ведь единственного, от верхнего замка, что отделял ее от всего остального мира.

Спустя час или два, а, может, и вовсе три, Аня в истерике принялась крушить всё вокруг. Заветных ключей так и не было. В припадке сильного кашля она вновь выплюнула мокроту, и у нее кольнуло где то в груди. От боли она скрючилась и, облокотившись о стену, сползла спиной к полу. Когда боль стихла, она резко вздохнула и зарыдала. На улице уже светлело, несмотря на то, что туча ушла, на улице было пасмурно, и усиливался ветер. Открытые части тела Саши стали бледно-синими, а кровь, что окружала его, запеклась. Аня поймала себя на мысли, после того как немного успокоилась, что с Сашей чувствовалось, что всё-таки она не одна, но после того, как она убила его, то и поставила на своей жизни окончательную точку.

«В одиночестве не выжить!» – подумала она, и тут же в ее разум ворвались слова Саши: «Просто прими смерть как нечто неизбежное! И тебе станет легче!»

А ведь этот чёртов психопат был прав! Куда бежать? Чего ещё ждать? Это ведь уже и был конец, на котором нужно было поставить жирную точку.

Аня поднялась и медленно пошла к окну. Через Сашу она перешагнула не глядя, будто и не было ранее отношений между ними, будто она вовсе не хотела переехать к нему, так как он был очень надёжным, на ее взгляд. Будто не было вовсе прежней жизни, а всё это было лишь сном. Одним страшным сном, чтобы выйти из него, нужно было всего лишь просто прыгнуть в пропасть. Как в детстве, когда нам кажется во сне, что мы падаем, то мгновенно просыпаемся.

Подойдя ближе, она открыла нараспашку окно. Холодный ветер начал обдувать ее, и ей показалось, что теперь она свободна, свободна от всего, что вот оно, начало новой жизни, пусть уже не в этом мире, но всё же… Ей оставалось пролететь вниз несколько этажей, и вода, мягкая вода примет ее в свои нежные объятия, в конечном итоге соединив ее душу с близкими ей людьми. А о чём ещё можно было мечтать отчаявшемуся человеку, лишившемуся в один миг всего, что было дорого. Прежде чем прыгнуть, Аня взглянула на небо, на ее лице возникла улыбка, и она села на оконную раму, перекинув ноги. Она решила сделать это на счёт три и принялась мысленно проговаривать цифры. Досчитав до двух, оставалось назвать лишь цифру три, она закрыла глаза и…