Вода и Перо. Все пути

Кит нахмурился, не срываясь на бег. Сначала надо спасти город. Если повезет, брат спасется заодно. Если нет… Если совсем нет, он будет плакать позже.

Поворот из каналов, высокий мост — на соседнем их только недавно вылавливали из воды. Впереди рынок, необычно людный для такого раннего часа, а будет еще полней.

— Эй, тебе тоже нужно что-то докупить?

У крайней повозки стояла никогда не меняющаяся торговка, Кит — Шей, Шей, не выходить из образа! — остановился, перебросился парой фраз. Вечером прием во дворце, конечно, от рода О’Киф ничего особенного не ждали, но хорошие слуги должны подумать за своего господина.

Вроде бы пока все было тихо — то есть, шумно, но не больше, чем всегда. За прилавками знакомые лица, разве что коробейников всех не разглядеть. И это плохо, банда легко может продавать сахар с лотков или вообще с рук.

Кит зашел на третий круг и уже почти поверил, что они зря подняли панику, банда решила залечь на дно — очень разумное решение, между прочим! — когда его окликнули.

— Шей, давно тебя не видела!

Знакомый веселый голос. Он обернулся медленно, вмиг покрывшись холодным потом.

За спиной улыбалась Хоуп, служанка в доме О’Фоули, русоволосая, такая красивая в дымчатом свете раннего утра. Говорила:

— Что, господин опять пил и тебе пришлось за ним дома ухаживать? Давай я помогу с покупками.

И сразу стало совсем не важно, что они могут ошибаться насчет бунта. Потому что могут и нет. А тут — она.

— Уходи отсюда, — выдохнул, в два шага оказался вплотную к Хоуп. — Здесь сейчас будет опасно.

Запнулся, замер, увидев, что она сжимает в горсти.

Осколки сахара. И губы уже блестят липким! Кит чуть не застонал, но только крепко взял девушку за плечи.

— Хоуп, здесь сейчас начнется кое-что очень плохое. Я знаю. Поверь мне, пожалуйста, уходи быстро, куда-нибудь далеко. Потом найдешь меня или Келли, или кого-нибудь из слуг О’Флаэрти. Тебе нужна будет помощь.

Конечно, это было совсем не похоже на обычное поведение Шея, и все шансы, что хотя бы у него будет если не нормальная личная жизнь, то хотя бы приятная дружба, иногда переходящая во флирт, шли сейчас коту под хвост. Но это было не важно. Главное, чтобы Хоуп поверила.

— А что случилось? — она вмиг стала серьезной. Они стояли посреди рыночной площади, как камни, разбивающие течение ручья, Кит вытянул шею, пытаясь осмотреться. Хоуп поймала его за плечо.

— Шей, ты сам не свой. Что не так? Почему тогда не увести отсюда всех?

— Не получится, поздно, — ткнул в сахар, разом послав к птицам всю скрытность. — Где ты его купила?

— Мне дали на пробу, — она оглянулась тоже, покачала головой. — Лотошник, рыжий, кудрявый, с серым платком на голове. А что? Сахар отравлен?

— Не совсем, — помотал головой, тут же кивнул. — Вроде того. Не важно сейчас, Хоуп, просто надо…

И понял, что шум рынка начинает складываться в мелодию. Ухватил Хоуп за руку, растолкал людей. Где оцепление?! Какой суши Сагерт медлит?

Но хотя бы тайная служба была здесь в полном составе — Кит видел знакомые лица и магические огоньки по краю площади. Нашел Меган, поспешил к ней. Хоуп шла следом, не споря, и от этого было жутко.

— Мег!

Подруга едва глянула на них, кивнула.

— Ясно. Извини, девочка, — Меган отцепила от пояса кусок веревки, которыми увешалась, словно дерево сережками. Ловко скрутила запястья Хоуп, примотала к столбу веранды перед трактиром. — Целей будешь.

— Шей, — он посмотрел виновато, готовый к проклятиям, но Хоуп только строго попросила: — Потом объяснишь мне все. Обещаешь?

Он кивнул, развернулся обратно к рынку. Оцепление должно было стать здесь, между домами и торговыми палатками, но пока его не было, а толпа сгущалась, как кисель. И уже было ясно — все не в порядке. Не так, как должно быть.

Как выловить в этом бурлящем котле торговца сахаром? Как самому не оказаться под воздействием?

Потемнело вокруг, Кит удивленно оглянулся.

Магические огни погасли. Он посмотрел на свою руку, краем глаза заметив, что что-то не так. Маска шла мелкой рябью, как река под ветром.

— Что за сушь? — пробормотал, упрямо ввинчиваясь в толпу. В голове гудело, Кит не мог уловить мелодию, но и не понимал, что за чувство на них наводят. Не удивление же, в конце концов!

Люди стояли плотно, говорили, все еще создавая впечатление нормальной рыночной жизни — примерно настолько же недостоверную, как видимость жизни на портретах в кабинете господина О’Киф. Жара от человеческих тел, от восходящего солнца, пока только одного, от середины года обволакивала дурманом.

Здесь столько людей. А ведь не выйдет совсем без жертв, особенно если художники не смогут накрыть реку нарисованной мостовой. Площадь маленькая, когда сомкнется оцепление, начнется давка. Попрыгают в воду, кто утонет, кто уплывет, и где их ловить потом, безумцев?

Невозможно без жертв.

Это — музыка?