Вода и Перо. Все пути

Обри знала, еще правда не все кончилось. Люди оставались под влиянием сахара, толпа, хоть и поредевшая, стояла. Но у них теперь был Витам, который это затеял. Наверное уж господа маги смогут заставить его все исправить!

Глава 22

республика Магерия, город Варна25 Петуха 606 года Соленого озера

— Не дело это, леди, — в десятый раз проворчал возничий, но все-таки остановил повозку. Адельхайд выбралась на мостовую, вскинула голову. Помост возвышался вдали, два тела болтались на виселице с прошлых дней, расклеванные птицами, отвратительно воняющие даже от края площади.

Ада прикрыла глаза, шагнула вперед. Здесь не было особой толпы, так, десяток стражников да пара десятков любопытствующих. Это ведь не казнь перед праздником, куда собирается толпа, и даже не обещали ничего зрелищного вопреки надеждам Ланге и Кайзера. Чуть более, чем простая рутина, куда родители приводят детишек, чтобы наглядно показать, почему нужно слушаться маму. Адельхайд оправдывало разве что то, что все думали, будто именно Гирей спланировал все ограбления.

Даже он сам так думал.

Она взглянула на небо сквозь пальцы. Малое солнце уже коснулось большого, скоро они сольются в одно.

Свадьбы любили назначать на полдень. "Как светила, что дарят нам свет, соединитесь вы вместе, и союз ваш будет освещен птицами".

Она много раз слышала церемониальную речь. Монахи читали страницу из книги на свадьбах братьев, некоторые вдохновенно, другие занудно, и никто не желал объяснять, как эта красивая метафора соотносится с засухами или тем, что в полдень не стоит показываться на улице без головного убора, если не желаешь потерять сознание.

Адельхайд оделась так, чтобы легче было говорить с братом, когда она приедет — девичий платок поверх косы, самое простое из платьев. Образ вне возраста и почти вне богатства, если не присматриваться к тонкости илатского кружева и гладкости ткани. На нее все же оглядывались, но скорее с уважением, чем с любопытством.

Брат грозился назвать ее сумасшедшей, блаженной. Адельхайд уже знала, как и это повернет в свою пользу, если придется. По крайней мере, костюм птичьей девы ей явно удался.

Ветер качнул трупы повешенных, Ада прижала к носу платок с каплей духов. Шло время, болели пальцы ног в тесных, пригодных только для поездок туфлях. Но все же наконец его вывели — их. Фридхен и ее старший сын тоже были здесь. И Гирей. Широкая тюремная рубашка на нем была тонкой и выгоревшей почти добела.

— Женщина, нареченная Фридой, обвиняется…

Ада смотрела. Сглотнула, когда на шею надели петлю.

— Отвернись, Рольф, — успела велеть Фридхен, когда из-под нее выбили табурет.

Эта смерть была хуже смертей Аластера и Клауса. Те были быстрей. Чище. Кровь до какой-то степени красива, как и работа магического дара.

Впрочем, он ведь тоже задохнулся. Просто тихо, сидя в своей комнате, а не дергаясь на веревке.

— Мам, а почему эта тетя не описалась?

— Потому что на ведро заранее сходила, — назидательно объяснила женщина совсем рядом.

Если веревка рвется, второй раз не вешают — вспомнилось вдруг. Если бы Ада подумала вчера, пришла, договорилась!..

Нет. Веревку принесли из тюрьмы, невозможно было зачаровать ее заранее.

Захрипел в петле Рольф, его дернули за ноги, чтобы скорей затих. Наверное, это считалось милосердием. У него ведь даже усы еще толком не росли.

— Мужчина, нареченный Гиреем по прозвищу Безродный, обвиняется…

Он улыбался, слушая длинный список своих преступлений. Смотрел в небо. Его могло спасти разве что птичье чудо, но Адельхайд не умела творить чудеса. Она была просто писательницей и немного поэтессой.

Шаг на табуретку, Гир сам надел петлю на шею.

Нет. Нет.

— Мам, он красивенький...

— Тш, глупая! Что, хочешь себе такого старого мужа? Вот и молчи, а то еще услышит господин судья.

Старого мужа?.. Ада рванулась вперед.

— Я беру этого человека в мужья!

Дева, чистая телом, может уравновесить грязь преступника, взяв его с помоста, если движут ей лишь птицы, но не знакомство с ним. Адельхайд совсем забыла про это правило, его же никогда не применяли на самом деле! Еще щелчок и стало бы поздно вспоминать.

— Вы утверждаете, что никогда не были замужем? — все вокруг смотрели с сомнением, но стражник у края все же подал ей руку, помог подняться на помост.

— Да. Можете проверить по записям монастыря и моей семьи. Я — леди Адельхайд Зальцман.

— Вы никогда прежде не видели друг друга?

Она покачала головой, Гир смотрел с веселым недоумением.

— Никогда, клянусь птицами! — Вынырнул из петли, спрыгнул с табуретки, тут же красиво опускаясь на колени. Ему никто не мешал. — Да благословят вас птицы и сам Создатель, леди Адельхайд.

— Ада. Зови меня Адой.

— Что будет вашими обручальными браслетами? — домогался судья.

Адельхайд растерянно оглянулась, но толпа, сильно увеличившаяся за прошедшие щелчки, помогла — протянула на выбор и кусок веревки, и кожаный шнурок, и даже настоящий медный браслет. Потрясающе равнодушный монах, провожавший к птицам преступников, уточнил: