Вода в озере никогда не бывает сладкой

Летят гвозди и щепки, летят куски бетона, Мариано сворачивает петли гвоздодером, руками и ногами давит и тянет на себя, его друзья налегают на дверь, бьют по ней всем, что попадется, до тех пор, пока брат не чувствует, что она поддается, тогда он толкает ее плечом, раз, три, пять, ударяет всем телом, и дверь наконец не выдерживает, в стене возникает брешь, сквозь которую виднеется нутро квартиры.

Накладной нос моего брата покрыт белой пылью, пальцы и одежда все в штукатурке, ладонь кровоточит, рукав куртки надорван, но он не унимается, продолжает дубасить дверь ногой, пробивает проход, затем переступает через порог, словно ныряет в наше прошлое.

Следом заходят его друзья, мать, близнецы, дверь, как беззубый рот, проглатывает их, последней шагаю я; синьора Мирелла заставила кого-то пробить дно ванны молотком, на кухне от стен осталась только кирпичная кладка, диванная обивка порезана ножницами, синьора вынесла из дома вещи, которые ей не принадлежали, – их мать оставила ей в обмен на какое-то ее имущество, – провода обрезали, карнизы оторвали от стен, наша квартира похожа на стройплощадку или место преступления.

Мариано бродит взад-вперед и оценивает нанесенный ущерб, он уже дошел до следующей стадии – деятельной, – думает, как подлатать дом, залечить его раны, царапины, следы побоев, говорит, что сначала нужно заменить дверь и ванну, а потом уже решить, что делать с кухней, как зашить диван, а сейчас нужно поднять сюда вещи и мебель, они с друзьями будут патрулировать здание и лестничную клетку, больше никто сюда не войдет. Мать кивает, смотрит на него с признательностью – никто иной не мог нас спасти, только мой брат, ведь он такой же, как она, а я лишь обманывалась, думая, что мы с ней похожи: наши волосы, веснушки и нос не означают, что мы родные, – сейчас я своими глазами вижу, насколько мы разные.

Мариано командует мне:

– Ну что ты стоишь с кислой миной, помоги маме, – как будто я рабочий из его бригады, опоздавший курьер, бесплодная жена.

Потом он выбегает на лестницу и кричит, что пошел за своим отцом.

Я оглядываю царящую вокруг разруху, как будто это снег, упавший нам на голову, воздух ледяной, глаза слепит, брат похож на гору, а я всего лишь саранча, мне вдруг хочется, чтобы он обнял меня, но ничего не происходит, а я не прошу его об этом.

Мариано снова появляется в дверном проеме, он несет на руках Массимо, поднял его по лестнице, кресло пока пришлось оставить снаружи, брат осторожно усаживает его, сгибая ноги, сначала одну, потом вторую, его тощие, сломанные ноги, и говорит:

– Папа, не плачь.

Ведь отец и правда плачет, он увидел разрушенный до основания дом.

Мариано держит окровавленную руку у него на плече и говорит, что это еще не конец.

Я не двигаюсь с места, встречаюсь взглядом с той девочкой, которой была, она смотрит из разбитого зеркала в ванной и шепчет:

– Тому, у кого нет сердца, не обрести дома.

* * *

Озеро обмелело, по крайней мере, так сказали по телевизору. Летом римские власти выкачивали из него воду, чтобы пустить по водопроводу, поэтому пляжи стали шире, вылезли на поверхность камни, появились опоры пирса, теперь скалы похожи на острова, а чтобы нырнуть, приходится уходить все дальше и дальше от берега, от криков, от шанса обрести спасение.

Поселяне думают, что скоро от озера ничего не останется, каждое лето из него будут понемногу тянуть воду, пока не превратят в лужу, пруд, вонючий и похожий на болото, лишь тогда мы узнаем, что скрывается в середине, появится ли снова на свет ушедший под воду город, его крепостные стены, дворы и окна.

Квартиру на Корсо Триесте подкрасили и подлатали, как сломанную куклу: вернули на место руки и ноги, расчесали спутанные волосы, нарядили в платье и фартучек, – теперь здесь можно жить, мы спим в своих кроватях, телевизор снова стоит у стены, коробки прилежно распаковали, диваны починили, пришив сверху цветные заплатки, вернули на место все безделушки – результаты труда моей матери: покрытые аппликациями дверцы, кактусы в стаканчиках из-под йогурта.

Мариано ходит от дивана к двери, он всегда настороже, всегда бдит, вечера он проводит, сидя за одним столом с матерью, они строят планы, что-то придумывают, точно знают, что делать дальше.

– Ей нужно найти работу… – Я услышала, что они говорят обо мне.

Чтобы привести дом в чувство, нужны деньги, а у нас их нет, поэтому в один прекрасный день мать вручает мне пылесос, ведро с тряпками, моющее средство, резиновые перчатки и говорит:

– Иди-ка к синьоре с пятого этажа, нужно у нее прибраться.