Водяной

— Что ж ты дрожишь-то так? — издевательски спросил Герард. — На, затянись… А может, пить хочешь? Я приглашаю.

Все шло так, как будто каждый заранее знал, что ему делать. Я оглянулась. Появился ректор, несколько учителей встали полукругом за спиной завхоза. Странно, но никто не произносил ни слова. Воцарилась полная тишина — или мне только так показалось?

— Ну все, парень, пора на выход, — сказал завхоз. Он, похоже, немного успокоился. — И не показывайся тут, пока тебе не дадут добро.

— Кончай! Ты что, и вправду считаешь, что я тебя боюсь? Прямо так вот подожму хвост и убегу? Испугаюсь твоей хамской рожи, амбал?

— Ну все, с меня хватит…

Дальше все произошло с такой скоростью, что никто пальцем шевельнуть не успел.

Завхоз не успел даже шаг сделать, как Герард на него бросился. Ни секунды сомнений, выглядело это чуть ли не комично, как в каком-нибудь мультике, вроде «Том и Джерри». Он рванулся с места и изо всех сил ударил завхоза бутылкой по виску. Звон разбитого стекла. У того остекленели глаза, и он криво и неловко повалился на пол.

Он лежал на боку, и из разбитого виска фонтаном хлестала кровь, а Герард стоял над ним и бил его ногой по голове — изо всех сил. Он, похоже, даже не думал о последствиях. Голова моталась от ударов, как будто это был не человек, а тряпичная кукла. Мне показалось, что прошла вечность, никто не вмешивался. И наконец, не учитель, нет, — Герарда остановил Ула, оттащил его с криком:

— Какого хрена, Герард! Оставь его в покое… Хватит!

И вся банда, как косяк трески, метнулась к выходу, но перед тем, как исчезнуть, Герард посмотрел на меня и что-то сказал, но я не расслышала его голос в поднявшемся гвалте, в истерических воплях девчонок, в криках «Вызывайте же „скорую“!». Ректор и учителя на корточках вокруг неподвижного тела тоже что-то кричали. А может, Герард и не говорил ничего или сказал что-то совсем ко мне не относящееся, но я, как мне показалось, прочитала по губам: «Все из-за тебя!»

Остаток дня школа гудела. Кто-то говорил, что видел банду Герарда на скутерах у киоска, а когда появился полицейский автомобиль, они смылись в лес. Кто-то сообщил, что все это не так, их уже взяли и они теперь в участке на допросе, и что Герарда обвиняют в попытке убийства.

Нике Вестер — сегодня на нем была рваная футболка с изображением «Эббы Грён»[17] и грязный носовой платок, повязанный на лбу, как бандана, — настаивал, будто он знает, почему исключили Герарда: тот якобы угрожал учителю, и не одному, а нескольким. У Патрика Лагерберга были другие сведения. Он утверждал, что Герард с подручными в конце лета привезли партию марихуаны из Христиании[18] и продавали парням постарше. Но он никак не мог объяснить, почему исключили только Герарда.

Завхоз, как я поняла, выживет. К приезду «скорой» он уже был в сознании. Фельдшер успокоил чуть не бившуюся в истерике учительницу — дескать, все это выглядит хуже, чем на самом деле, при травмах головы всегда, как он сказал, возникает обильное кровотечение.

Меня затошнило. Если завхоз, здоровенный детина, килограммов на сорок тяжелее Герарда и на две головы выше, ничего не мог с ним сделать, то что будет со мной или братишкой, если Герард посчитает, что мы каким-то образом перешли ему дорогу?

На последней перемене я пошла в пристройку, где размещался седьмой класс.

— На этот раз Герард не уйдет, как ты думаешь? — спросил Роберт с надеждой. Он, как всегда в одиночестве, сидел на перилах и болтал ногами. — За это ведь полагается колония, правда? Нападение на официальное лицо…

— Может быть. Все может быть. Но все равно: увидишь его — держись подальше.

— А Ула с Педером в школе?

— Нет. Они удрали вместе с боссом. Никто не знает, где они сейчас.

— Может, их уже взяли? А как завхоз? Он сильно ранен?

— Надеюсь, не так сильно. Но обещай мне: как увидишь Герарда, беги со всех ног.

— О'кей.

Роберт снял скотч с одного из стекол очков и опять здорово косил.

— Повезло. У отца было хорошее настроение. — Он заметил мой взгляд. — Вернул окуляры. Я думал, не вернет. Или купит новые. Но теперь-то я хоть вижу.

У него была почти сверхъестественная способность выстраивать свою собственную действительность, в которой все неприятности можно замести под ковер.

— Мы ведь пойдем домой вместе после школы? А, Нелла?

— Конечно, если ты так хочешь.

— Как ты думаешь, Лейф останется на Рождество?

— Откуда мне знать?

И это правда: откуда мне знать?.. Какая-то слабая надежда сохранить свою комнату у меня оставалась, потому что Лейф ночевал у нас только в первую ночь. На следующий день он нашел свою старую приятельницу и попросился к ней. Отец настаивал, чтобы Лейф остался у нас. У нас же общие дела, сказал он, так что лучше держаться поближе друг к другу. Накануне оба исчезли куда-то на машине… Как же я надеюсь, что они опять занялись своими темными делишками и еще до Рождества папаша опять загремит в тюрягу.

* * *